Глаза Скрайвока выпучились. Демон скользнул внутрь него, потянув за собой свою опустевшую кожаную оболочку. Плоть Повелителя Ночи засияла ярко-пурпурным светом — слишком ярким, чтобы на него можно было смотреть.
Когда свечение угасло, его доспехи были пусты, но демон сдержал свое слово.
Расписной Граф не умер.
И глубины варпа пронзил вопль Гендора Скрайвока.
Варп
Хорус сформировался из клочков дыма и испаряющейся крови, передвигаясь от одного бытия к другому с такой легкостью, словно он переходил из комнаты в комнату.
Луперкаль остановился, чтобы оглядеться.
Вскоре после его прибытия на Терру отец отвел его в одно место: то была башня-ротонда, возведенная в только что построенном Дворце, чьи колоннадные стены были защищены от ледяных ветров Гималазии мерцающими атмосферными щитами. Комната наверху была просто роскошной — ничего показного, но все было выполнено по самым высоким стандартам и из лучших материалов. Пол был выложен черным и белым мрамором, подогнанным под круглую форму помещения: ромбовидные плиты с округленными краями сужались в центре комнаты, где они превращались в мозаику, запертую в клетке геометрических фигур. В самом центре был изображен древний символ — круг, вмещавший две симметричные фигуры, разделенные изогнутой линией. Фигура черного цвета была с белой точкой в центре, фигура же белого цвета — с черной.
Император сказал ему, что этот символ означает равновесность.
Место, в котором он находился сейчас, было отголоском той комнаты. Он видел ее такой, какой она была, и такой, какой она станет — энергетические щиты отключены, драпировка стен изорвана в клочья, а пол покрыт трещинами. С ротонды открывался вид на весь Дворец — теперь он представлял собой аллею огня. Горячие ветры, насыщенные тлеющими углями, гуляли между колоннами. Хорус одобрительно взирал на это зрелище.
— Зачем ты привел меня сюда, отец? — спросил Луперкаль.
Император не проявлял себя. Хорус чувствовал его присутствие всюду вокруг, но не воочию.
Магистр Войны поднял брови при виде этого зрелища. Он чувствовал ужас Четверки, но его это мало интересовало — Отец никогда не любил давать прямые ответы. Взгляд Луперкаля блуждал по комнате и остановился на куче подушек — здесь они с Императором долго беседовали в ту первую ночь, а затем глаза Хоруса переместились к столу, за они обедали вместе, когда позволяло время — его всегда было мало, ведь Император был занят своей Великой Работой…
«Своей великой ложью», — подумал Магистр Войны. — «Но в начале у Него было больше времени для Хоруса, чем для всех остальных — тех, кто был найден после».
Когда-то это было очень важно для Луперкаля — хоть, по правде говоря, и не имело никакого значения. То были дни, полные лжи, предназначенной для удовлетворения тщеславия тирана.
Это опечалило Хоруса. Все было напрасно…
В комнате у одной из стен располагался древний стол для регицида. Он покоился на одной центральной витой ножке. Его поверхность же состояла из врезанных в нее деревянных квадратов, образующих игровое поле: дерево, было настолько старым, что белые квадраты потемнели, а черные выцвели до оттенков коричневого.
На доске застыла игра, прерванная на середине партии. Фигуры из слоновой кости, ставшие со временем молочного цвета, находились в обороне, и половина из них уже покинула доску. Фигуры из черного дерева, почти в полном составе, выстроились против них. Поверх голов своей челяди, черный и белый короли смотрели прямо друг на друга. Хорус нагнулся, чтобы получше рассмотреть происходящее: атака была глубокой ошибкой, а оборона имела множество брешей.
Крупинки пыли и мусора усеивали доску. От костров снаружи на нее падал пепел. Когда одно из серых хлопьев грязи осело рядом с черным королем, он увидел, что фигура покоится в луже крови.
Он покачал головой, удивляясь этому символизму.
Как бесхитростно…
Луперкаль выпрямился, взял фигуру раба и по наитию передвинул его, блокируя белую башню. Основание статуэтки легко щелкнуло по древнему дереву, словно бы ставя точку.