— Только вдовам, — пошутил он.
— Вы как, с дальним прицелом? — хихикнула девица.
— Стефания женщина видная, но гордая. Я ведь тоже ничего, — провела она ладонями по своей груди и бедрам.
— Да и помоложе буду и такая же вдова. Имейте в виду, — на что-то намекала селянка.
— Если тоскливо станет, приходите. Камешек в окно бросите, я и знать буду, — пыталась закадрить его Наталья.
— А где же ты мужа подевала? Не поверю, чтобы такая видная девица и не замужем была, — сделал он комплимент, который явно пришелся по душе соседке.
— Так война же, Григорий Васильевич. Сейчас у многих мужики сгинули, но не многим повезло с такими работниками. Я бы мужика во флигеле не держала, — продолжала свои недвусмысленные намеки Наталья.
— Ой, и не знаю, что тебе и ответить, — веселила Чижова подобная ситуация.
— А ничего и не говорите, просто камешком в окошко. Я буду ждать, — остановилась Наташка возле калитки своего дома, чтобы перехватить ведра. Из-за забора появилась ее мать. Лицо хмурое, глаза злые. Гришка поспешил откланяться.
— Чего это ты перед ним, хвост распустила? Замужняя ты и не надо давать повода для молвы.
— Да где ж он, муж то? Как в военкомат забрали, так и пропал. Хоть бы весточку, какую прислал. Может, его уже и в живых нету? — горько ответила дочь.
— Спешишь вдовой записаться?
— Почему и нет? У Стешки руки развязаны, хотя никто Яна мертвым не видел. Вон она может себе позволить и мужика у немцев выкупить и кто ей что скажет? Казимир побурчал и принял? — сожалела об упущенных возможностях девица.
— Она не мужа привезла, а работника, — напомнила ей мамаша статус Чижова.
— И мне бы такого работника! Откуда вы мама знаете, что они ночью делают? Это для Марии и Казимира он работник.
— Знаю, я что говорю. У него постоянно по ночам огонек керосиновой лампы горит. Не живет он со Стефанией. Пани она, для такого мужика. Кровь голубая, — с ненавистью в голосе ответила мать.
— Какая она голубая? Горбатится, как и все. Было время, немного пожила при муже офицере и что с того? Даже детишек не нажили, — даже пожалела полячку Наталья.
— Зато ты успела. И года не прожили, а ляльку нажили. Как теперь Ваньку твоего поднимать? — удрученно молвила старшая женщина.
— Вот, я и думаю, — с тоской посмотрела девица в след удаляющемуся мужчине.
Не успел он закрыть ворота, как во дворе появилась хозяйка.
— И чего она от тебя хотела? — потребовала отчета Стефания.
— Ничего. Просто, ведра помог донести.
— Просто так, не бывает. Или ты у меня живешь, или по девкам шляешься, — выговаривала женщина. Это было похоже на ревность. Чего ревновать, если она к себе Гришку не подпускала? У них все по классике, она хозяйка, он батрак.
— Мне теперь перед панночкой отчет держать? Может, спрашивать, с кем можно встречаться? Работник, не раб. Батракам деньги за работу платят, и они не работают за миску супа, — обиделся мужчина за такую интонацию.
— Так тебе денег надо? — возмутилась Стефания.
— Будут тебе и деньги!
Она в сердцах хотела сказать, чтобы тот выметался прочь, но трезво прикинув все за и против, решила так не горячиться.
— Между прочим, у нее муж в Красной Армии и ребеночек малый. Сашка без вести пропал, а сыночка выкормить еще надо. Она к любому прицепится, лишь бы дитя своим признал. Мамаша у нее еще та стерва. Окрутят тебя эти бабы, и станешь чужого байстрюка воспитывать, — попыталась она раскрыть новые возможные аспекты такого невинного общения.
— У тебя-то свои дети есть? — удосужилась хозяйка поинтересоваться семейным положением Чижова.
— Не имею, но хотел бы. Только не чужого, а своего и от любимой женщины, — он как-то странно посмотрел на Стефанию.
— Жена была против, — признался честно Григорий.
— Так ты женат? — разочарованно спросила Стефания.
— Мы разбежались. Не сошлись характерами. Я в разводе, — поспешил внести ясность Чижов.
— Вот, что я тебе скажу, Григорий, — официальным тоном произнесла Стефания.
— Ты конечно не раб и в свободное время можешь делать все, что тебе заблагорассудится. За работу, я тебе стану платить, а о лагере не думай. Никого сдавать я не собираюсь, — с обидой в голосе произнесла она. Мужчина понял, что своим высказыванием обидел хозяйку, а ведь она так много сделала для него.
— Завтра идем копать картофель к свекру. Можешь отдыхать, — повернулась она к мужчине спиной, и гордо подняв голову, скрылась в доме.
На огород выехали двумя семьями, да плюс Митька, работник семейства Новак. Пан Казимир подкопал плужком грядки с картофелем, и теперь все вместе они собирали клубни в ведра, затем засыпая их в мешки. Григорий грузил их в телегу, чтобы потом доставить во двор пану Казимиру. Урожай был хороший, поэтому работа затянулась. Мария расстелив покрывало, пригласила всех на обед. Сало, вареные яйца, хлеб, помидоры, огурцы, да кувшин молока, вот и весь обед.
— Вот так и живут кулаки, — без всякой злобы произнесла Стефания.
— Так твои товарищи нас называли, — посмотрела она на Чижова.
— Встаем пораньше и ложимся попозже. И за это у нас надо было забрать землю и скотину. Раздали все голытьбе и что с того? Митьке эта земля нужна? Зато нам нельзя было батраков нанимать. Классовая несправедливость, — возмущенно произнесла Стеша.
— Злотые отменили, а рубли ввели, и кем мы стали? Нищими! Налогами так обложили, что хочешь, не хочешь, а в колхоз пришлось записываться, — сетовала молодая хозяйка. Что он мог ей сказать? У каждого своя, правда. Стефания почистила от скорлупы яйцо и протянула его Чижову. Казимир из подлобья скосился на невестку. Сказал, что-то по-польски и Стеша переключила внимание с парня на другой объект. Закончив трапезу, старый поляк поднялся и пошел к лошади. Мария убирала остатки пищи.
— Молока хочешь? — поинтересовалась Стефания у своего работника. Чижов кивнул головой. Она протянула ему крынку с белой жидкостью. Гриша перехватил емкость и положил свои руки сверху девичьих. Пальцем он нащупал обручальное колечко и осторожно погладил пальчик, на котором оно было. Стеша замерла, смотря ему прямо в глаза. Мария дернула покрывало и этим движением нарушила минутную идиллию.
Когда сбор урожая был окончен, все уселись в телеге. Старшее поколение впереди, а молодежь в корме. Стеша сидела позади парня, поджав под себя ноги, а он наоборот свесил их за борт. На неровной дороге телега накренилась, и Чижов опрокинулся на спину, да так, что его голова оказалась на коленях девушки. Даже когда транспортное средство выровнялось, он не спешил принимать вертикальное положение, рискуя вызвать неудовольствие родителей пропавшего мужа Стеши. Он явно заигрывал со своей хозяйкой, причем рискуя ее репутацией. Полька положила свою руку ему на голову и погладила чуб, как бы отзываясь на его ухаживания. Чижов не удержался и поцеловал ее руку. Такая инициатива напугала хозяйку, и она одернула кисть. Пришлось и Грише снова присесть на корме транспортного средства. Переборку урожая оставили на завтра, и молодая парочка отправилась домой. Чижов для закрепления успеха, попытался взять Стефанию за руку, но она не хотела афишировать, не совсем понятные для них обоих отношения. До своих ворот дойти без приключений не успели. Посреди улицы стояла с ведрами Наталья. Она словно поджидала Чижова, зная, когда тот должен появиться.
— Григорий Васильевич, не поможете бедной женщине? Наверное, спину подорвала и ни как не могу донести.
Чижов виновато посмотрел в сторону полячки. Мол, как тут откажешь?
— Я же говорила! — с укоризной произнесла хозяйка.
— Стеш, я сейчас.
— Не Стеша, а пани Стефания, — поправила его молодая женщина и, не задерживаясь, продолжила движение. Наташка проводила ее насмешливым взглядом до самих ворот.
— Шляхта, одним словом.
— Да брось ты Наталка. У них так принято, — не стал акцентировать внимания на этом моменте Григорий.
— Знаем мы, как у них принято, натерпелись, — едко заметила соседка.
Чтобы сменить вектор разговора Чижов затронул другую тему.
— Как твой малыш себя чувствует? Не болеет? — поинтересовался Гриша.