— Гриш, чего это они налетели? — поинтересовался Федор.
— «Шароварников» берут. Тех, кто больше всех за независимую Украину ратовал, — пояснил дежурный.
— Поздно. Вон их, сколько в лес сбежало, — ухмыльнулся Игнатов.
— А сколько еще осталось, — не согласился с такой точкой зрения Гриша.
— Слушай! Тут в каптерке прячется Степан, — вспомнил о Бородае Федя.
— Давай и его сдадим? Он националист точно. Сколько этот Степа нашу кровь пить будет?
На такой призыв Гришка только нерешительно дернул плечами. Зато Федька уверенно двинулся к каптерке. Дверь сразу не поддалась, но приложив усилия, парни открыли ее. За порогом стоял раскрасневшийся визе фельдфебель. Двери держал, — подумал Гриня.
— Чего это вы? — отступил на шаг Степа.
— Вот решили посмотреть, кто тут прячется?
— Никто не прячется. Я тут форму подбираю, — попытался оправдаться старший сержант.
— А, что это за шум в расположении? — сделал наивное выражение лица собеседник.
— Гестаповцы твоих товарищей арестовывают, — не скрывая ехидства, заявил Игнатов.
— Каких товарищей? — играл свою роль до конца фельдфебель.
— Тех, кто за самостоятельную Украину агитирует. Только не говорите, что первый раз слышите. Мне эти ваши басни вот где сидят, — дотронулся Федя ребром ладони до своего горла.
— И что? — с вызовом в голосе спросил Степан.
— Да вот думаем, не подсказать ли парням из тайной полиции, чтобы внесли в список еще одну кандидатуру.
— Шантажируешь? — старался держаться достойно старший сержант.
— Не забывай, тебе еще со мной служить.
— Как знать, — философски ответил Игнатов.
— Решил отомстить за Стешу? — теперь уже вопрос касался Чижова.
— Только нет у них ничего против меня. Зря стараетесь. Если бы было, то давно арестовали, — огрызался Бородай. В коридоре зашумели, и послышалась немецкая речь. На лице визе фельдфебеля мелькнула гримаса озабоченности.
— Это как преподнести. Только надо ли это нам? — повернулся к другу Федор.
— А часики у вас знатные, — неожиданно перевел разговор на другую тему Игнатов. Степан посмотрел на свое запястье и немного подумав, снял часы и протянул их Федьке. Тот довольно улыбнулся и сунул вещицу себе в карман.
— Пойдем Гриша, не будем мешать пану визе фельдфебелю, — взял под руку дружка шуцман. Они оставили Бородая в каптерке.
— Ну и зачем ты это все устроил? Если бы хотели, то немцы пришли за ним в любое время. Может, он действительно чист? — набросился на товарища Чижов.
— Чист, пока никто на него донос не написал, а это ведь недолго сделать.
— Зря ты с ним связался. Бородай страшный человек. Он обязательно отомстит, — предостерег товарища Григорий.
— Ты Селютина ухлопал, а меня Бородаем пугаешь? Пусть он сам трясется. Если бы не боялся, то часики свои не отдал, — расхрабрился Игнатов.
— Ефрейтора, я ради нас убрал, а часики ты себе забрал, — напомнил собеседнику причину своего поступка Гриша.
— Конечно, ради меня, — ухмыльнулся Игнатов.
— Ты всегда все делаешь ради меня, — иронично заметил товарищ. Ругаться с сослуживцем Чижов не захотел. Он взрослый мужчина и знает, что делает. Немцы закончили свое дело и увезли с собой в грузовиках активистов ОУН, которые служили в батальоне. Не успели в «шума» как следует обсудить последние события, как их подняли по тревоге и направили в польское поселение с интересным названием Паросли. Грузовики с шуцманами, тянулись следом за немецким БТР Sd. Kfz 251, который своими гусеницами утаптывал снег по дороге в населенный пункт. Дул промозглый февральский ветер, заставляющий парней сидящих в кузове плотнее прижиматься друг к другу, чтобы согреться. Селение по меркам Украины было небольшое, дворов тридцать от силы. Транспорт остановился в начале единственной улицы, и полицейские спрыгнули в снег. Взводные озвучили информацию, что население данной деревеньки подверглось нападению партизан и им следовало обыскать все дома с целью выяснения последствий налета и сбора улик для дальнейшего документирования. Сегодня с ними на выезде был даже следователь. Этого мужичка Чижов запомнил на всю жизнь. «Бухгалтер», так про себя окрестил следователя Григорий, имел при себе папку с бумагой и письменные принадлежности. «Шума» начали прочесывать поселение. Едва Григорий переступил порог первой хаты, как его сапоги вступили во что-то липкое. Это была кровь. В светлице на полу лежали обезображенные тела мужчины и женщины. Над ними склонился старик, который горько плакал.
— Что тут произошло? — присел с ним рядом «шума».
— Это партизаны сделали? — кивнул Гриша на изрубленных топором людей.
— Мясник, — несуразно ответил пожилой человек.
— Какой мясник?
— Там, — ткнул он рукой во вторую комнату. По наличию в помещении колыбельной и игрушек, Гришка догадался, что это детская комната. Что там могло быть такое, что заинтересует шуцмана? Заглянул в колыбельную и его чуть не стошнило. В ней лежал ребенок с отрезанной головой. Гришка выскочил во двор и вырвал в сугроб все, что съел сегодня утром.
— Что там такое? — поинтересовался подошедший к нему Игнатов.
— Сам посмотри, — не стал ничего говорить Чижов. Федька вошел в дом и быстро вернулся обратно бледный как стена.
— Сволочи! Почему такая жестокость? В чем они виноваты? — задал естественные вопросы дружок. Гришка хотел спросить, а в чем были виноваты евреи из Сарненского гетто, но предпочел не трогать эту тему. Даже фашисты, так жестоко не лишали жизней своих жертв.
— Следователь сказал, чтобы всех свидетелей тащили к нему. Ты какие-нибудь улики нашел? — спросил Федор.
— Какие улики? — снова стошнило Гришу. Федька вывел из дома старика.
— Это были партизаны? — тормошил он за плечо деда.
— Нет, — тихо ответил поляк.
— А кто тогда? Нам сказали, что на вас напали партизаны.
— Это переодетые бандеровцы. Я узнал местного резника. Он частенько приезжал к нам забивать скот. Он не был партизаном, — пояснил дедушка.
— Откуда ты знаешь? — не верил услышанному Игнатов.
— Люди говорили, — был краток пожилой человек.
— Пошли в дом к старосте, там все расскажешь нашему следователю, — приказал «шума».
— Это он сделал? — немного пришел в себя Григорий.
— Да, «мясник». Это его кличка, — подтвердил дед.
— Как он выглядит? — почему-то заинтересовался Чижов.
— Высокий, темноволосый. На левой руке нет одного пальца, — попытался описать убийцу оставшийся в живых свидетель.
— Он был не один? — интересовался дальше шуцман.
— Их было много. Я не знаю сколько, не считал.
— Почему они так поступили? — продолжал задавать вопросы Гриша.
— Хотели, чтобы все подумали, что это сделали партизаны, — последовал вполне закономерный ответ старика. Пока довели деда к дому старосты узнали, что подобная резня происходила во всем поселении. От вида таких зверств вывернуло наизнанку не одного Чижова. Свидетелями массовых убийств, стали несколько оставшихся в живых человек. Они все сидели в одной комнате и отвечали на вопросы «бухгалтера». Тот сидел за столом и старательно записывал показания очевидцев. На лавке лежали вещественные доказательства в виде двух головных уборов с пятиконечными звездами на тулье. В виду отсутствия в поселении мужчин шуцманам пришлось копать братскую могилу, чтобы похоронить убитых. Самое неприятное было сносить порубленные тела к вырытой яме. Следователь насчитал 149 трупов жителей села, возрастом от мала до велика. Завершив погребение, Гришка возвращался к машинам, когда заметил как Васька Зленко и Степан пинают ногами лежащего на снегу деда поляка.