— Ну да. Со своими ты воевать не станешь, — едко заметил Григорий.
— Антанас, ты сам видел, что в селе польская армия Краева. Выходит, что мы станем защищать этих парней? Они вне закона, — вел диалог обер ефрейтор.
— Бандеровцы тоже вне закона, — не умолкал Чижов.
— Что ты ко мне пристал с этими бандеровцами? — возмутился Зленко.
— Пусть они между собой и воюют. Нам-то, зачем вмешиваться? — выразил свое мнение Василий.
— Ты хочешь, чтобы мы сложили оружие? — задал уточняющий вопрос Жукаускас.
— Вернулись в Сарны и сказали комбату, что оставили оружие партизанам и не выполнили поставленную нам задачу? Это пахнет трибуналом! — возмущался фельдфебель.
— Тогда, что ты предлагаешь? Вступить в бой с отрядом самообороны и погибнуть? Это конечно не трибунал, но итог такой же — не умолкал Зленко.
— А может, все — таки поможем старосте? — робко заметил Чижов.
— Чиж, ты за кого воевать собрался? За поляков или за немцев? Мечтаешь, чтобы тебя поляки Рыцарским крестом наградили? От немцев получил, получишь и от них, — издевался Василий.
— Дроздовский правильно спросил, власть мы или нет? Если власть, то надо взять под свою защиту село, — пропустил мимо ушей Григорий издевательства обер ефрейтора.
— Его уже взяла армия Краевы и теперь и тебя заставляет свою голову под пули подставлять. Я за поляков жизнью рисковать не стану, — заявил Зленко.
— Что скажут остальные? — хотел Антанас знать мнение большинства. Выбор тут был невелик. Вступить в бой с украинскими националистами, сдаться полякам и явиться в Сарны под трибунал, или завязать бой с отрядом самообороны. Куда ни кинь, всюду клин. Обсуждение возможных вариантов затянулось. Срок ультиматума заканчивался, а решение принято не было. Помогла суматоха, возникшая в селе. На улицах появились телеги с людьми. В домах зажглись огни керосиновых ламп, и хозяева вышли встречать обоз с беженцами. Часовые, наблюдавшие за усадьбой, ушли. Такой возможностью грех было не воспользоваться.
— Слушайте сюда! — командирским голосом произнес Жукаускас.
— Сейчас выходим и садимся в пять телег. Остальные бросаем. Пока здесь это непонятное движение, постараемся вырваться из Гуты. Стрелять, в крайнем случае. Вырвемся из села и прямиком в Сарны. Пусть начальство дает подмогу. Самим нам здесь не управиться, — определил план дальнейших действий фельдфебель. Парни схватили оружие и амуницию, готовясь покинуть усадьбу.
— Я никуда не поеду, — неожиданно объявил Григорий.
— Как это не поедешь? Ты должен будешь прикрывать нас на всякий случай, — не понял такого демарша Антанас.
— Я остаюсь, — настаивал на своем Чижов.
— Это еще почему?
— У меня здесь жена. Я знаю, что с ней будет, если в село ворвутся ОУНовцы, поэтому и остаюсь, — пояснил свою позицию Григорий.
— Это приказ, — решил по — другому подойти к этой проблеме Жукаускас.
— Не в этот раз, — отказался от его выполнения Чижов.
— Чиж, это трибунал, — дернул его за рукав Игнатов.
— Будет, если вернемся, — не особо оптимистично ответил пулеметчик.
— Оставайся и ты, — предложил Федору дружок.
— Не могу. У тебя здесь жена и есть ради чего рисковать, а мне? За кого голову сложить? Лучше, я со своими парнями, — отказал Гришке Игнатов.
— Как знаешь, — не настаивал шуцман. Жукаускас окинул Чижова гневным взглядом, но ничего говорить не стал. Время поджимало. Гриша сел в уголку и прислушался, как вполголоса ругаются полицаи, устраиваясь в телегах. Скрипнули колеса, фыркнула лошадка и снова пришла тишина. Интересно, вырвутся или нет? — подумал Чижов, ожидая услышать перестрелку. Стрельбы не было. Зато во дворе кто-то выругался на польском языке. Ругательное слово курва, понимали даже немцы.
— Где они? Куда подевались? Я зачем вас тут оставил? — распекал часовых их начальник. За окном блеснула полоска света от керосиновой лампы. Свет приближался к дому. Вот уже в дверном проеме появилось несколько вооруженных людей. Тусклый свет выхватил из темноты фигуру Чижова сидящего на корточках с пулеметом в руках. Поляки опешили, найдя в доме шуцмана. Дроздовский узнал Гришу и не дал крестьянам с испугу пальнуть в полицая.
— Где твои? — последовал вопрос.
— Сбежали в Сарны, — кратко ответил пулеметчик.
— А ты почему остался?
— Из-за Стеши. Куда мне бежать, если она здесь одна?
— Ну, не совсем одна, — как-то непонятно добавил Станислав.
— Я помогу вам, только дайте повидаться с женой, — попросил Чижов. Агроном недолго колебался.
— Это хорошо, что ты остался, — ухмыльнулся поляк, посмотрев на ДП-27.
— Юзек, проведешь пана полицейского к дому Стефании. И смотри, чтобы никто не вздумал на него напасть. Головой отвечаешь! — приказал Дроздовский сопроводить шуцмана одному из своих подопечных. В сопровождении совсем еще мальчишки, вооруженного старым дедовским ружьем, они и дошли до дома Стефании Новак. В хате горел свет, и сквозь занавески было видно несколько силуэтов людей. Гости, наверное, — размышлял мужчина. Пес залаял, не сразу признав хозяина. Затем, недовольное гавканье превратилось в поскуливание. Юзек дойдя до ворот подворья, развернулся и побрел обратно с чувством выполненного долга. Шуцман толкнул от себя входную дверь, и та с легкостью поддалась, так как не была закрытой. Сени встретили его полумраком. Оставалось преодолеть еще одну преграду, и он бы оказался в светлице. В этот самый момент ему в спину уперся ствол пистолета.
— Не дури, — предупредил незнакомый голос и шуцмана подтолкнули к входу в жилое помещение. Знакомо скрипнули дверные петли, и в глаза ударил свет керосинки. В комнате были двое. Его жена и Марек. Если лицо Марека выражало удивление, то в глазах Стефании был виден испуг. Незнакомец, что оказался за спиной Чижова, снял с его плеча пулемет и толкнул парня в центр комнаты.
— Кто такой? — поинтересовался тип за спиной.
— Григорий, муж Стеши, — представился Чижов.
— Муж Стеши, говоришь? — хмыкнул незнакомец.
— Что ж, будем знакомы. Я, Ян Новак, законный муж Стефании, — объявил незнакомец, не выпуская из рук пистолета. Теперь было понятно, отчего так переживала хозяйка дома. После стольких лет забвения, откуда ни возьмись, воскрес из мертвых ее муженек.
— Неплохо ты устроилась Стефания. Двоих мужей завела. При каждой новой власти по мужу. Может, познакомишь? — с нескрываемым сарказмом произнес Ян.
— Ты пистолет-то убери. Гришка нормальный мужик, — попросил Новака Марек.
— Я вижу вы тут без меня родственниками уже стали? Недолго ты по мне слезы лила, — это высказывание относилось в сторону женщины.
— Долго Ян, долго. От тебя почти пять лет весточки не было, кроме похоронки. Сколько мне надо было еще слезы проливать? — нашла, что ответить Стефания.
— А ты их проливала? — иронично поинтересовался мужчина.
— Коль мне не веришь, то у родителей своих спроси.
— Спрошу. Обязательно спрошу. Ну, проходи, коль пришел, — отступил в сторону поляк.
— Присаживайся, — кивнул на стул брат Стеши.
— Навестить сестренку вырвался? Погостишь и опять в Сарны? Я тебя сразу признал, как только увидел, — спокойно беседовал Ковач.
— И я тебя признал, — присел на указанное место гость.
— Ты бы на стол накрыла. Когда еще будешь потчевать сразу двух супругов? — продолжал язвить Новак, обращаясь к женщине.
— И что она в тебе нашла? — не мог понять поляк.
— Разве что это? — презрительно дернул он Чижова за лацкан куртки. Гришка недовольно посмотрел на собеседника.
— Обратно дороги в Сарны нет. Шуцманы сбежали из села, — признался полицейский.
— Как сбежали? Староста так на них рассчитывал, — заволновался Марек.
— Они не захотели погибать за поляков, вот и сбежали, — прояснил ситуацию гость.
— За поляков? — возбудился Новак.
— А ты почему остался?
— У меня жена полячка, как я мог ее бросить? — озвучил свою позицию Григорий.
— Ты на чужих жен рот не разевай! Какая она тебе жена при законном муже?
— Законная. Мы в костеле венчаны, — так же грубо ответил полицай.
— Силой чужую бабу под венец затащил? — наезжал на шуцмана Новак.
— Никого я не тащил. Если бы не женитьба, то угнали Стешу в Германию.