Чтобы понять, как это произошло, необходимо обратиться к трем основным библейским нарративам конца времен – к ветхозаветным книгам пророков Иезекииля и Даниила, а также и к Откровению Иоанна Богослова, последней книге Нового Завета. Эти три текста могут показаться современному неискушенному читателю темными и неясными, однако они помогают объяснить культурную поляризацию между евангельскими христианами и остальным американским обществом, столь заметную в недавних предвыборных схватках. Для евангелистов содержание этих трех книг знакомо ничуть не меньше историй об американской революции и гражданской войне; для остальных же это фактически terra incognita [22]. Более того, даже евангелисты нередко пренебрегают давней историей Ближнего Востока, лежащей в основе этих повествований, нисколько не интересуются непростыми взаимоотношениями египтян, филистимлян, ассирийцев, вавилонян, персов и двух еврейских государств, Израиля и Иудеи [23].
Иезекииль, Даниил и Иоанн своими текстами заложили основу многих массовых религиозных заблуждений, по своим последствиям довольно сильно схожих с трагическим эпизодом в Шейри. Такие мании являются почти постоянной особенностью авраамических религий с момента их зарождения: в первую очередь на ум приходит истерия в немецком Мюнстере в шестнадцатом столетии, миллеристское брожение в Соединенных Штатах Америки середины девятнадцатого века и широко распространенные предсказания неминуемого конца света после создания современного государства Израиль [24].
Как правило, религиозные мании возникают в тяжкие времена, когда человечество желает избавления от одолевающих его забот и возвращения к старым добрым временам, в мифическую эпоху мира, гармонии и процветания. Одна из древнейших греческих поэм, «Труды и дни» Гесиода (ок. 700 г. до н. э.), хорошо показывает это стремление. Греция в ту пору изнемогала в нищете, и Гесиод описывал30 нелегкую жизнь крестьянина в Беотии, к северо-западу от Афин: «тягостная летом, зимою плохая, никогда не приятная» [25]. По Гесиоду, раньше все было куда лучше. Первыми в мир пришли олимпийские боги, которые создали «поколенье людей золотое»:
Следующее поколение «уже много похуже, из серебра сотворили великие боги Олимпа». Эти люди пользовались покровительством божеств, но грешили и перестали приносить жертвы богам; их сменило третье поколение, чьи доспехи, дома и инструменты были из бронзы. По какой-то причине боги отдали четвертому поколению преимущество перед третьим: половина людей этого поколения пала в битвах, зато вторая половина наслаждалась бытием полубогов. Пятое поколение, по словам Гесиода, составили «железные люди. Не будет / Им передышки ни ночью, ни днем от труда и от горя, / И от несчастий. Заботы тяжелые боги дадут им». Дети этих людей, предрекал Гесиод, окажутся в еще более скверном положении: «Дети – с отцами, с детьми – их отцы сговориться не смогут. / Чуждыми станут товарищ товарищу, гостю – хозяин»32 . Фактически древнегреческий поэт на два с лишним тысячелетия опередил Томаса Гоббса с его «Левиафаном»: жизнь и вправду виделась ему одинокой, бедной, беспросветной, тупой и кратковременной.
Тем не менее жалкое прозябание человека во времена Гесиода при всей мрачности того периода было обусловлено местными условиями – скудостью почвы, продажностью соседей, агрессивностью соседних городов-государств. Но враждебные соседи (греческие города) исповедовали ту же религию и росли в той же культуре, а также, нередко порабощая побежденных, до Пелопоннесской войны обычно не предавали захваченные поселения мечу.
Приблизительно в тот же период, когда Гесиод сочинял свои строки в нескольких сотнях миль севернее, древние евреи испытывали тяготы более экзистенциального характера, вследствие чего в конечном итоге и возникли наиболее распространенные в настоящее время предания о конце времен, сулящие счастливое существование в загробной жизни – по крайней мере, для тех, кто сохранил веру и выжил после изгнания.
23
Имеются в виду два древних царства: до царя Соломона Израилем называли все 12 колен иудеев, царство распалось на Иудею и Северный Израиль. –