— Да, очевидно, вышло недоразумение, — ответил дворецкий.
— Вы не вызовете мне наемный экипаж?
Другого выхода не было. Вскоре прибыла карета, и кучер получил приказание доставить Петрину в Стэвертон-Хаус.
Однако лишь только они отъехали от дома, Петрина дала кучеру другой адрес. Через некоторое время карета остановилась в Парадиз-Роу. Там ее поджидал Николас Торнтон.
Выйдя из экипажа, Петрина дала ему деньги, чтобы он расплатился с кучером, и спросила:
— Они у вас?
— Да, все здесь, — сказал он, держа в руке пакет.
— Хорошо, а вот деньги, которые я вам обещала. — С этими словами она подала ему конверт, и Николас Торнтон сунул его в карман. — Все в порядке?
— Все как мы и задумали. Так, приехали. — И он указал на угловой дом.
Петрине он показался очень приличным на вид: элегантный подъезд с фонарем, резные колонны и углубленные в стену окна. Все дома в Парадиз-Роу были построены еще во времена Стюартов, и, глядя на один из них, Петрина вспомнила об одной из первых обитательниц этого старинного уголка — герцогине Мазарин. Листая как-то в библиотеке графа одну из исторических хроник, она наткнулась на жизнеописание этой прекрасной, доброй и бесшабашной герцогини, пленившей сердце Карла II.
Король назначил ей ежегодное содержание в четыре тысячи фунтов, но, испытывая непреодолимую страсть к карточной игре, герцогиня просаживала все свои деньги, и после смерти короля, когда долги стали сильно превышать ее доходы, бедной женщине пришлось навсегда обосноваться в Парадиз-Роу.
«Одна — любовница короля, другая — графа!» — подумала Петрина и затем, отбросив все посторонние мысли, стала внимательно слушать Николаса Торнтона.
— Если мы пройдем немного вперед, то увидим нежилой дом; там на его ступеньках мы сможем расположиться и наблюдать за особняком Ивонны.
— Да, это очень удобное место, — согласилась Петрина.
Они подошли к дому и огляделись. Действительно, здесь они могут, оставаясь незамеченными, спокойно наблюдать за всем, что происходит на улице.
Николас Торнтон обмахнул каменную ступеньку носовым платком, и Петрина села. Внезапно ее охватило волнение. Мысль, что она поступает крайне предосудительно, терзала ее. И в то же время это был единственный способ спасти графа от леди Изольды.
— Подождите-ка, я вас устрою поудобнее! Тут есть немного сена, — суетился вокруг нее Торнтон.
Петрина оглянулась и увидела в небольшой нише припрятанную охапку сена. Торнтон разложил его на верхней ступеньке, и Петрина, усаживаясь, весело рассмеялась:
— О, как на диване с подушками! — И, увидев в руках Торнтона небольшой сверток, который тот протягивал ей, спросила: — Что это?
— Кое-что из съестного. Я знал, что вы уедете из дома до обеда, и решил прихватить с собой на случай, если вы проголодаетесь.
— Вы обо всем подумали! — воскликнула Петрина.
— В нашем деле каждая деталь важна! — ответил Торнтон торжественно, и они рассмеялись.
Петрина развернула пакет. В нем были хлеб, ломтики ветчины и сыра, которые они и разделили поровну.
— Как долго придется ждать? — спросила Петрина, прожевывая последний кусок.
— Меньше, чем мы предполагали.
— Почему?
— Я узнал, что мадемуазель Ивонна сегодня не будет выступать в Воксхолле.
— Не будет петь в Воксхолле?
— Нет, она сейчас дома, отдыхает. Так мне сказали в «Садах».
— Но почему?
— Ну, судя по всему, она пригласила к обеду какую-то важную персону.
— Вы уверены? Но ведь это довольно рискованно?
— Кто может знать что-либо заранее? Граф в Аскоте, и если она отменила выступление по нездоровью, то Воксхолл-Гарденс найдет другого артиста, и никому не будет дела до того, чем занимается на самом деле Ивонна Буврэ.
— Да, никому, — согласилась Петрина. — А сколько сейчас времени?
— Мои часы в закладе, — ответил Николас Торнтон. — Но кажется, сейчас около восьми.
— Да, верно. Я уехала из Стэвертон-Хауса незадолго до половины восьмого: Моркомбы обедают довольно рано и никого не принимают в это время.
— Я вижу, вы тоже продумали все детали, — улыбнулся Торнтон.
— А вы не забыли про мальчиков? — встрепенулась Петрина.
— Конечно, нет! Не беспокойтесь, все идет хорошо.
— Не хвалитесь, — покачала головой Петрина.
— Да я и не думаю и вообще волнуюсь больше вас!
— Глядя на вас, этого не скажешь, — возразила девушка.
Он не ответил, но сидел, напряженно обхватив руками колени, и внимательно наблюдал за угловым домом.