Говоря это, он сорвал с головы шляпу и показался Петрине таким красивым, что она решила не упускать возможность отомстить графу.
— Доброе утро, лорд Роулок! — сказала она очень любезно.
— Вы были со мной так жестоки! — пожаловался он. — Однако надеюсь, что как бы я ни провинился перед вами, вы мои грехи ныне отпускаете.
— Ну это… не то чтобы грехи, — несколько замялась Петрина, — это все из-за моего опекуна…
— Понимаю! — быстро прервал ее лорд Роулок. — Ну, разумеется, я вас понимаю. Мне известно, что граф рекомендовал меня как охотника за приданым, но мои чувства к вам, Петрина, — нечто совсем иное!
Петрина знала, что ей сию же минуту следует уехать, не позволяя этому господину продолжать разговор в столь интимной манере, но она все еще негодовала на графа и в пику ему прислушивалась к речам лорда Роулока.
— Я знаю все, что говорят обо мне плохого, — продолжал тихо Роулок, — но я бы влюбился в вас, Петрина, не будь у вас и гроша за душой. Господи, неужели вы не понимаете, как вы прекрасны! — В голосе его прозвучала искренняя нотка, и Петрина вопреки самой себе почти расчувствовалась.
— Извините, — сказала она тихо.
— Вы сделали меня очень несчастным человеком!
— Но я ничем вам помочь не смогу.
— Но кое-что, если захотите, вы для меня сделать могли бы.
— Что такое?
— Вы знаете, у меня очень мало денег, и мне это безразлично, но в прошлую ночь я побился об заклад — хотя это, наверное, весьма глупо, — что найду женщину, которая могла бы участвовать в бегах против леди Лоули и выиграть мои ставки.
— Вы предлагаете мне соперничество с леди Лоули? — переспросила Петрина.
Она знала, что эта дама — самая искусная наездница в высшем свете.
У богатых модников было в обычае дарить своим любовницам двухколесные коляски и даже фаэтоны, чтобы они могли принимать участие в бегах.
Эти наездницы не решались править самолично, обычно им помогал сам покровитель или грум, так как большинство из них выезжали лишь для того, чтобы покрасоваться своими туалетами и драгоценностями на зависть менее удачливым дамам. Однако леди Лоули была исключением.
Петрина удивленно взглянула на лорда Роулока.
— Так вы хотите, — спросила она, помолчав, — чтобы я приняла участие в бегах?
— А почему бы и нет? — ответил он вопросом на вопрос. — Я видел, как вы ездите в парке, и подумал, что вы исключительно ловко управляетесь с поводьями. И многие из моих друзей считают так же, как я.
О таком комплименте Петрина и не мечтала.
Как она и сказала сегодня утром графу, кучер Эбби действительно был ею доволен и обращался с ней, как с победительницей Золотого кубка в Аскоте.
И то, что лорд Роулок серьезно рассматривал возможность для нее выступить на равных с леди Лоули и даже победить, было для Петрины более лестно, чем если бы он сравнил ее с Афродитой или Венерой Милосской.
— Но я могу не оправдать… ваших ожиданий, — ответила Петрина, помолчав.
— Нет, я уверен, что вы ее победите! — настаивал лорд Роулок. — Она недавно похвасталась, что в высшем обществе нет ни одной женщины, которая знает, как управлять лошадьми.
— Это звучит очень самонадеянно, — возразила Петрина.
— И я хочу, чтобы вы доказали, что она ошибается.
Соблазн был слишком велик, и Петрина не устояла.
— А когда состоятся бега? — осведомилась она.
— Как только вы того пожелаете, да хоть сегодня, если вы согласны.
Петрина быстро сообразила, что сегодня граф не вернется домой раньше вечера.
«Он ничего не узнает», — подумала она.
И если она победит леди Лоули, то уж ни за что не будет чувствовать себя такой несчастной и униженной.
— А когда и где мы начнем? — спросила она лорда Роулока.
— Ах, я знал, что вы меня не подведете! — воскликнул он. — Ну может ли кто-нибудь, кроме вас, быть такой предприимчивой и смелой?
И Петрина опять не могла устоять перед его восхищенным взглядом.
— Я только надеюсь, что не подведу вас.
— Вы никогда и ни в чем меня не подведете, — ответил он, и Петрине показалось, что он имеет в виду не только бега.
Они договорились, что он и леди Лоули заедут за ней в Стэвертон-Хаус в час дня.
Петрина поехала домой, моля Бога, чтобы старая герцогиня не вышла к ленчу.
Приехав, она узнала, что молитвы ее были не напрасны: герцогиня просила извинить ее, — испытывая сильные боли, она приняла снотворное и просила ее не беспокоить.
«Удачнее быть не может!» — подумала Петрина, поднимаясь по лестнице, чтобы переодеться. Она надела очень элегантное и одно из самых красивых своих платьев, чувствуя, что бросает вызов графу не только тем, что будет участвовать в бегах заодно с лордом Роулоком, но также и туалетом, который подчеркивал ее привлекательность.