Катерина прикрыла тайник плиткой и почувствовала, как слезы бегут у нее по щекам. Они смешались с краской, которой были подведены ее глаза. Она тихонько открыла кран и умылась. Услышала скрип наружной двери и потом шаркающую походку дядюшки Димитриса. Да, вот он вошел в комнату. Стефанос, кажется, проснулся, – до нее доносились обрывки их разговора.
Катерина выскользнула из кухни и очутилась на улице. Всю дорогу она бормотала: «Что со мной? Что со мной? Во всяком случае, я же не могу готовить, стирать, мыть полы. Я сказала дядюшке Димитрису, что я никудышная хозяйка. В курятнике у нас дома я продырявила сетку, чтобы куры разбежались и мне не приходилось убирать за ними. Да, рано утром возьму свой чемоданчик, уйду куда глаза глядят, и никто из соседей меня больше не увидит», – решила она.
Катерина вышла из поселка. На конечной остановке автобуса в это время бывало большое оживление. Она скрылась в шумной толпе.
Часть третья
Глава первая
Вилла Димитриса Фармакиса в Кифисии, старинное трехэтажное здание, терялась в глубине огромного сада. Он купил ее по сходной цене у вдовы финансиста, который повесился, лишившись состояния. В ту же зиму Фармакис перестроил дом, провел паровое отопление, сделал облицованную мрамором ванную комнату, новые полы, дубовую внутреннюю лестницу, заказал во Франции стекла для дверей, обзавелся солидной мебелью и люстрами.
Эмилия Фармаки настаивала на приобретении этой усадьбы, ее привлекала тишина, царившая вокруг. Смерть отца, известного политического деятеля, отразилась на ее нервах, и она стремилась жить вдали от городского шума. Она находилась в таком угнетенном душевном состоянии, что не позволила рабочим подновить фасад. Ей нравился серый, мрачный, несколько отсыревший дом, вся стена которого была увита плющом, доходившим до высокой крыши.
Фармакис, покупая виллу, делал вид, что хочет угодить жене. Она и сама не могла поверить, что ради нее муж так быстро подыскал дом, спешил с ремонтом и переездом. «И ради детей», – с улыбкой говорил он ей в ответ на слова благодарности. На самом же деле водворение в роскошную, богато обставленную виллу входило в планы Фармакиса. Он стремился упрочить свое положение среди новых соседей, принадлежавших к избранному обществу. Впрочем, стоило лишь сказать чувствительной Эмилии, что на чердаке нашли повесившегося финансиста, и покупка сразу же сорвалась бы.
За садом особенно не ухаживали. Перед мраморной лестницей раскинулся небольшой партер, засаженный цветами, затем широкая аллея вела к массивным воротам с решеткой. Усадьба была заброшена, и деревья так разрослись, что по обе стороны от аллеи образовали непроходимую чащу. Апельсины, грейпфруты, померанцы гнили на ветвях, Там, где густая листва не пропускала лучей солнца, от влажной земли исходил тяжелый запах, Слой сухих листьев покрывал глинистую почву, потому что садовник, следивший за цветами, редко добирался туда со своей тачкой.
Фармакис кончил обедать, когда в столовую бесшумно вошел старичок.
– Тебя к телефону, Димитрис.
– Кто?
– Я не спросил.
Фармакис бросил на него недовольный взгляд.
– Я тебе тысячу раз говорил: когда звонят, поинтересуйся кто.
– Ты прав, извини меня, Димитрис, – сказал старичок.
Это был старший брат хозяина, Вангелис Фармакис, неудачник в жизни. Когда умерла его жена и он остался одиноким, Димитрис приютил его у себя на чердаке.
Сгорбленный, худой, всегда занятый какими-то пустячными делами, он стремился услужить другим. Его сморщенное лицо принимало испуганное выражение, когда он смотрел на кого-нибудь. Старичок остановился, наблюдая, как ест его младший брат, и когда тот встал из-за стола, чтобы подойти к телефону, посторонился, уступая ему дорогу, и потом· засеменил следом.
Звонили из жандармерии. Фармакису сообщили, что накануне ночью его младший сын вместе с двумя приятелями, вооружившись ломами, разбил все витрины на площади. Фармакис вскипел.
– Где этот хулиган? – закричал он, бросившись в комнату сына.
Не в первый раз его выводил из себя Никос. Не проходило и недели, чтобы он не услышал о какой-нибудь новой его проделке. Когда отец перестал давать ему карманные деньги, чтобы заставить учиться, тот стащил у матери драгоценности и продал их. Госпожа Эмилия ничего бы не рассказала мужу – она всегда покрывала Никоса. Но купивший их ювелир во избежание неприятностей стал наводить справки и через несколько дней приехал на виллу, чтобы поставить обо всем в известность отца. Месяца два назад Фармакиса вызвали в жандармерию, так как сын угнал автомобиль. К счастью, дело удалось замять.