Клеархос не ответил.
Тебе не везет. Не рискуй! – закричал зеленщик, останавливая его.
Клеархос не сводил глаз с бумажек, раскиданных по столу . Вдруг словно безумный он стал перемешивать в руке кости. Он был совершенно невменяем. Кости стучали все громче и громче. Громче и громче! Их стук, словно трещотка, отдавался у него в ушах. Он подумал: «Я пропал». Ему хотелось остановиться, не бросать кости, но они уже покатились и запрыгали по грязному сукну.
– Двойка! – воскликнул кто-то.
– Неудача, парень.
Сводник продолжал перебирать четки.
Одна кость попала как раз в круглую дыру на сукне. Можно было подумать, что она особенно заинтересовала Клеархоса, – он не сводил с нее глаз. «Я болен», – подумал он точно в забытьи. Сосед в шляпе набекрень толкнул его в бок.
– Что смотришь? Плати…
Клеархос протянул руку к деньгам, лежавшим перед ним, и только тут заметил, что у него осталось всего несколько сотен и ему их не хватит, чтобы покрыть и половину проигрыша. Он испугался. Машинально пошарил по карманам. Игроки, замолчав, уставились на него.
– Я болен, – прошептал он, схватившись за лоб.
Наступила мертвая тишина. Все ждали. Вдруг среди напряженного молчания из кухни донесся тонкий голосок Вулы:
– О-те-е-це!
– Отец, – поправила ее старуха.
– Ну, дружок, раскошеливайся.
– Надоело ждать, – добавил сосед Клеархоса.
Клеархос, сделавшись белый как мел, выложил на стол завалявшуюся в кармане мелочь. Он окинул быстрым взглядом лица игроков.
– Мне не по себе… Я забыл… У меня нет больше денег, – громко проговорил он.
– Что ты сказал?
– Брось свои фокусы! Мы тебя спрашивали, и ты ответил, что все в порядке.
– Небось выигрыш положил бы в карман.
– Негодяй, нашел дураков, – произнес сводник протяжным голосом. – Плати!
– Я сказал, у меня нет больше денег. Принесу завтра. После…
– После чего? – заорал кто-то у него над ухом.
Двое игроков угрожающе подошли вплотную к Клеархосу. Сосед, еще ниже надвинув шляпу, схватил его за пиджак.
– Будешь платить? Говори! – вопил он, вытаскивая из-за пояса нож, прикрытый рубахой. – Будешь платить сволочь?
– Завтра парень разбогатеет, – раздался чей-то насмешливый голос.
Выигравший зеленщик бросился разнимать дерущихся. Его оттеснили в сторону. Кто-то вооружился перочинным ножом. Все шумели, ругались, толкали друг друга. Из соседней комнаты прибежал Маньос и прыгнул на стол. Клинок коснулся воротника Клеархоса.
– Все по местам, сволочи! – раздался голос Апостолиса.
В левой руке держа пистолет, он угрожающе размахивал правой с ампутированной кистью. Он скомандовал, чтобы Клеархос отправился в кухню, а сам подошел к посетителю в шляпе набекрень.
– Выкладывай нож, наркоман! Мальчишку знают в заведении. Поделите эти деньги, а остальное он принесет завтра… – Он обратился к Клеархосу: – Завтра? Даешь слово?
– Завтра расплачусь, – сухо ответил тот.
Когда затих шум и возобновилась игра, Клеархос сидел уже на низкой скамеечке рядом со старухой. В его ноги упирались колени девочки, которая читала букварь.
– Де-и. П-е-а-пе-а… – тянула Вула.
– Нет, смотри лучше, в начале еще «и».
– Ах да, бабушка!
– Будешь стараться, станешь хорошей ученицей, – сказала старуха, помешивая в жаровне ореховую скорлупу.
Потом она достала из кармана фартука полотняный мешочек и высыпала немного гашиша, чтобы набить трубки.
– Плохо кушает малышка. Вот дядя будет бранить ее. Будешь бранить ее, дядя?
Клеархос скорчил страшную рожу. Девочка хотела спать. Она отложила букварь и забралась на колени к матери, дремавшей тут же на кухне.
Проходя через спальню, Клеархос увидел Зафириса, продолжавшего стоять в той же позе, прислонившись к стене. Его прищуренные глаза были устремлены на красное дрожащее пламя лампады.
– Дерьмо! – пробормотала проститутка.
Клеархос медленно брел по узким переулкам. Ночь была облачная. В его рваных ботинках хлюпала вода. Бараки, лепившиеся друг к другу, погрузились в глубокий сон. Изредка то в том, то в другом окне мелькал свет ночника. От общественной уборной на углу распространялась удушающая вонь… На кухне в одном из домов что-то жарили. Усталый женский голос затянул грустную народную песню: