Фильм тем временем рассказывал о молодом репортере и казался Тане безликим. Может, он и вправду был таковым, но, скорее всего, она, изначально не уловившая сюжета, просто была не в курсе событий. Таня посмотрела на мужа. Василий сидел в той же недоверчивой позе, что и она сама, – со сложенными на груди руками. На лице мужа застыло выражение равнодушия. Ей стало ясно, что фильм у Василия интереса не вызвал. Спустя пять минут ее уверенность подтвердилась.
– Я хочу вернуться в каюту, – шепнул он ей.
– Угу.
– Ты со мной?
– Нет, я хочу досмотреть фильм, – почти уверенно отказалась Таня.
Василий грузно поднялся, кашлянул и вышел из кинозала.
В течение следующих десяти минут Таня и Лёня сидели неподвижно, точно застывшие восковые фигуры. Со стороны никто не сказал бы, что они знакомы. Потом Лёня молча встал и ушел. Таня выждала еще пять минут и тоже покинула кинозал.
Лёня ждал ее на главной палубе. Он уже успел покурить и теперь, очевидно, был настроен решительно.
– Идем? – спросил он.
– Идем, – согласилась Таня.
Они зашли в каютный коридор. Лёня, видимо, обитал в одной из тех кают, что находились посередине. Таня с опаской вглядывалась вперед – помимо каюты там находился еще и медпункт! Ах, как некстати и то, что он на этой же палубе, и то, что этот странный врач так много знает о ее муже.
– Твой друг нам не помешает? – спросила девушка, надеясь, что шутливый вопрос собьет волну настигшего ее волнения.
Но Таня испугалась собственного голоса, настолько чужим он ей показался!
– Вообще-то, мы не совсем друзья… просто знакомые, но он знает, что сегодня я с девушкой и не волнуйся, – улыбнулся Лёня, видя, что Таня все еще не удовлетворена его ответом, – он точно не появится!
Лёня пропустил Таню в каюту и дал ей осмотреться. В этой крошечной комнатке томилась едва сдерживаемая страсть. Здесь было тепло и тихо.
Девушка проследила, как Лёня положил на столик ключи и вернулся к ней. На его лице играла приятная полуулыбка. Он коснулся Таниных волос и, пропустив их восхитительную легкость сквозь пальцы, провел мягкой рукой по ее щеке.
Девушка улыбнулась, понимая, как сильно ей не хватало обыкновенной нежности.
Лёня обвил Таню руками и начал горячо целовать ее губы, словно спеша насладиться их сладостью.
– Я так люблю тебя, – прошептал он.
– Я тоже… – выдохнула девушка, уже чувствуя его возбуждение.
Рука Лёни нащупала Танину грудь. На миг их взгляды встретились, и он замер, словно дожидаясь ее согласия. Девушка неуверенно кивнула, но не, потому что сомневалась, а потому что уже теряла связь с тревожной реальностью. Тогда Лёня заботливо положил ее на свою руку, и умело расстегнул пуговицы. Продолжая гладить и целовать девушку, он снял с нее остальную одежду и потянул к кровати.
Таня опустила голову на подушку, наслаждаясь мужским взглядом полным желания.
Лёне потребовался ровно миг, чтобы раздеться и накрыть Таню своим горячим, упругим телом.
Глава 4. Столик на пятерых
1
Шел пятый день круиза. Через час «Радищев» должен был причалить к берегам Казани. Многие из путешественников, ожидая встречи с городом, гуляли по палубам. Погода была хорошей, но к вечеру обещали дождь.
Таня провожала беззаботно прогуливающихся людей из окна своей каюты. Василий и его мать только что ушли, и у девушки появилось немного времени, чтобы побыть наедине с собой.
В эти недолгие минуты одиночества ее охватывало то жаркое пламя, то ледяной дождь. То, что произошло между ней и Леней, было более чем неправильно. Это было совершенно недопустимо! Но все же случилось. И о чем она думала, когда он уводил ее, словно безвольную, немую куклу?! И что будет, если кто-нибудь (хоть кто-нибудь!) об этом узнает?! Таня в отчаянии закрыла глаза, чувствуя, что дрожит всем телом. Она уже в сотый раз поклялась себе, что больше не подойдет к Лёне, однако была не уверена в его солидарности с ее намерением. Дело в том, что вчера, сгорая от страсти на той узкой кровати, он беспрерывно признавался ей в любви и без устали шептал, что увезет ее на край света. Он был так решителен, так храбр и так хорош! И он мог бы увезти ее, но только через силу. Через силу, потому что Таня не хотела никаких перемен. Она была бесчувственной, расчетливой королевой, для которой лишь положение и деньги имеют значение. Она была готова признать свою зависимость от роскоши, лишь бы все оставалось как было и лишь бы никто не покушался на ее место под солнцем.