Вроде бы восемнадцать дней – это не так много, тем не менее Лёне казалось, что прошло много времени, и он всегда был пассажиром этого белого теплохода, и в этой его жизни всегда была Таня, которую он хотел унизить и ограбить. Почему он пошел на это? Потому ли, что Кит имел на него большое влияние? Конечно, маленький, но властный паренек сыграл свою роль, но ненависть и неприязнь в душе Лёни существовали и до него. Первые тревожные нотки зазвенели еще тогда, в институте… Несмотря на свои улыбки, увлечение танцами и общительность, Таня была очень холодной девушкой. И Лёня был первым, кто узнал ее равнодушие. Она бросила его так легко, как будто бы всегда знала, что так поступит. А ведь она знала. Знала, что с ним не навсегда, что он просто промежуточный этап, короткая остановка на пути к главной цели!
Лёня в неистовстве поднялся. Да, такая холодная змея не достойна такого теплого чувства, как сострадание. В какой-то момент ему захотелось уничтожить ее, даже если они заберут драгоценности, но он вспомнил о плане Кита. Тот еще долго не собирался отпускать Таню. Это будет долгая, мучительная игра.
За дверью послышалась суета. Лёня вышел из оцепенения, но не тронулся с места. До условленного времени он должен был оставаться в каюте. Нужно ждать. Лёня снова задумался: он был уверен, что Таня играет честно. Она же рассказала Киту о том, где и когда шантажистов будут ждать. И она, конечно, не хотела бы, чтобы они встретились. Лёня злорадно хмыкнул: тише, Танечка, не плачь, на этот раз все обойдется.
В тишине раздалось пиликанье телефона, и Лёня даже вздрогнул от неожиданности, настолько далеко он погрузился в свои мысли.
– Алло?
– Иди, они на берегу – я их вижу, – сообщил Кит. – Только кепку и очки надень, на всякий случай, о’кей?
– Ладно.
– Позвони, как закончишь.
Послышались короткие гудки.
Лёня засобирался. За время его ожидания кепка в его руках помялась, и пару минут молодой человек старательно разглаживал ее у зеркала. Прежде подобные он никогда не носил. Издалека или со спины его трудно будет узнать, тем более что к своему образу он добавит темные очки и недавно купленную куртку.
Лёня надел куртку, очки, расправил плечи, перекинул сумку за плечо… Получился эдакий спортсмен-путешественник. Для большего сходства он взял в рот жвачку и вышел из каюты.
В коридоре было пусто. Большинство уже покинули теплоход. И на пристани стоял галдеж погромче рыночного. Лёня надеялся быстро засунуть руку куда нужно, а затем бесследно раствориться в толпе. С Китом они должны были встретиться спустя пару часов на одном из вокзалов города. Лёня больше не собирался шутить или сомневаться в напарнике (ему вполне хватило его недавних приступов страха).
Едва Лёня оказался на нижней палубе, присутствующее прежде волнение разом улетучилось. Он ясно ощущал, что за ним никто не наблюдает. Он был один, наедине с этим старым, не вписывающимся в общий интерьер комодом, и протянуть руку было очень легко! Лёня так и сделал…
Рука скользнула внутрь и быстро добралась до самого конца глубокой тумбы, однако она ничего не нащупала.
Лёне хватило пары секунд, чтобы быстро исследовать весь комод: он содержал всего две тумбочки и обе были пусты. Недолго думая Лёня заглянул за комод и даже потряс его – ничего! Драгоценностей нигде не было, и они никуда не закатились. Лёня сглотнул, взволнованно оглянулся и быстро направился к выходу. Что-то явно пошло не так, и сейчас ему лучше быстро исчезнуть.
3
– Мне начинает казаться, что он никогда не появится, – в тишине прошептал корабельный врач.
– Помалкивай и наблюдай за шлюпками. Такой кусок пирога никто другому не оставит, поверь мне, я знаю жизнь, я старше тебя, – насупив брови, наставлял капитан.
– Намного ли старше? – улыбнувшись уголками губ, спросил Ковальский.
– Как мне помнится, почти на десять лет.
– Мой опыт наблюдений за психологией людей показывает, что если бы он задумал прийти, то давно бы пришел, – сказал Ковальский. – Какой смысл ему сейчас приходить? Людей вокруг нет, и в толпе уже не затеряешься…
– Но он должен прийти! Обязательно, – упрямо покачал головой капитан.
Через двадцать минут непрерывного наблюдения за шлюпочной палубой с высоты капитанской комнаты в ее дверь упрямо постучали.