ПРЕДИСЛОВИЕ
Этот сборник – не продолжение No Logo, книги о рождении антикорпоративного движения, которую я написала в 1995-1999 годах. То была исследовательская работа, для диссертации, а «Заборы и окна» – это хроника операций на фронте той войны, которая вспыхнула примерно в то самое время, когда издавалась No Logo. Книга была в типографии, когда течение, в большей степени подводное, хронику которого она представляла, стало частью общественного сознания индустриального мира – главным образом, в результате протестов против Всемирной торговой организации, проходивших в ноябре 1999 года в Сиэтле. Буквально за один день я оказалась в самой гуще международных дебатов на самую актуальную тему современности: какими ценностями станет руководствоваться век глобализации?
Началось это как двухнедельное книжное турне, а превратилось в приключение, охватившее два с половиной года и двадцать две страны. Меня заносило на заполненные слезоточивым газом улицы Квебека и Праги, на митинги в Буэнос-Айресе, в походы с активистами антиядерного движения в южно-австралийской пустыне и на официальные дебаты с руководителями европейских государств. Четыре года исследовательского затворничества, которые заняла работа над No Logo, мало подготовили меня к этому. Хотя газетные репортажи называли меня одним из «лидеров» или «представителей» антиглобализации, на самом деле я никогда не занималась политикой и не очень любила людные сборища. Когда я произносила свою первую речь о глобализации, я опустила глаза на свои записи, начала читать и так и не оторвалась от них все полтора часа.
Но то было не время для застенчивости. Каждый месяц во всё новые демонстрации вливались десятки, а скоро и сотни тысяч людей, многие из которых, как и я, раньше не верили в реальную возможность политических перемен. Впечатление было такое, что вдруг стало невозможно не замечать провалов общепринятой экономической политики – и это еще до скандала с Enron![1] Чтобы удовлетворять требования транснациональных инвесторов, правительства по всему миру отказывались удовлетворять потребности избравших их людей. Некоторые из этих потребностей были базовыми и неотложными – в лекарствах, в жилье,в земле, в воде; другие – не столь осязаемые – в некоммерческих культурных пространствах для общения, будь то в Интернете, в общественном эфире или на улицах. А в подоплеке всего этого лежало предательство по отношению к фундаментальной предпосылке создания демократических форм правления – их отзывчивость на нужды людей, что и осуществляется с участием самих граждан, а не таких купленных на корню и в принципе нездоровых организаций, как Enron или Международный валютный фонд.
Кризис не признавал государственных границ. Переживавшая бум глобальная экономика, направленная на получение немедленных прибылей, оказывалась неспособной реагировать на все более вопиющие экологические и гуманитарные кризисы. Она не могла, например, отказаться от ископаемых видов топлива в пользу восстановимых источников энергии; она не смогла, несмотря на все посулы и выкручивание рук, искать средства, необходимые, чтобы остановить ВИЧ-эпидемию в Африке; она не захотела поддержать международные усилия по борьбе с голодом и – даже – по-настоящему заняться базовыми вопросами продовольственной безопасности в Европе. Трудно сказать, почему протесты вспыхнули именно тогда – ведь большинство этих социальных и экологических проблем уже десятилетиями носят хронический характер, – но виной тому в известной мере, несомненно, сама глобализация. Раньше, если недофинансировались школы и засорялись водопроводы, в этом винили бездарные финансовые ведомства или открыто коррумпированные правительства. Теперь же, благодаря не знающему границ обмену информацией, такого рода проблемы стали восприниматься как локальные последствия воплощенной в жизнь идеологии глобализации, проводимой в жизнь политиками конкретной страны, но задуманной в некоем центре, в международных учреждениях вроде Всемирной торговой организации, Международного валютного фонда, Всемирного банка.
Ирония ярлыка «антиглобализация», навешенного нашему движению средствами массовой информации, состоит в том, что мы, участники этого движения, превращаем глобализацию в переживаемую реальность еще сильнее, чем руководители транснациональных корпораций. На наших ассамблеях, подобных Всемирному социальному форуму (World Social Forum) в Порто Алегре, на «контрсаммитах» во время совещаний Всемирного банка и в коммуникационных сетях наподобие www.tao.ca и www.indymedia.org, глобализация – это сложный процесс, в котором тысячи людей соединяют друг с другом свои судьбы, просто делясь идеями и рассказывая, как экономические теории отражаются на их повседневной жизни. У этого движения нет лидеров в традиционном смысле слова, а есть люди, захотевшие узнать, понять и передать дальше.
note 1
Крупнейшее в истории США банкротство энергетической корпорации Enron в 2001 году. Тысячи людей потеряли свои пенсионные сбережения, которые были вложены в акции компании. Руководящий состав компании обвиняют в завышении в публичных отчётах показателей её деятельности, что привело к искусственному повышению котировок её акций и последующему их краху. Аудиторская компания Arthur Andersen, проводившая аудит Enron, пустила под нож огромное количество документов, дискредитирующих Enron, и сейчас привлечена к суду за чинение препятствий правосудию. Обе фирмы делали весьма щедрые пожертвования на предвыборные кампании политических партий и отдельных кандидатов, одновременно тратя миллионы долларов на лоббирование своих интересов в Конгрессе США.