Я застонал, поднимая руки и опуская их на его предплечья.
— Пожалуйста, — взмолился я, крепче обхватывая его ногами, так что мой член соприкасался с его членом.
Оттолкнувшись от кровати, Папочка покачал головой, взял оба моих запястья в одну руку и прижал их к подушке у меня над головой.
— Я сказал, что ты можешь прикасаться?
Я ахнул, когда белое, горячее тепло пронзило меня насквозь.
— Нет, Папочка.
— Верно, не говорил, — сказал он, придвигаясь ближе, пока наши члены не начали тереться друг о друга.
Вскрикнув, я опустил взгляд и увидел, как он двигает бедрами напротив меня, водя своим членом по моему, имитируя то, что он планировал сделать. Просто наблюдать за тем, как его бедра и живот изгибаются, когда он двигается, было почти достаточно, чтобы я увидел звезды.
— Папочка, пожалуйста, — закричал я, приподнимая бедра в порыве желания. — Ты нужен мне.
Другой рукой, той, которой не держал мои в плену, Папочка скользнул вниз по моему телу. Он пару раз хорошенько подрочил мой член, а затем опустился ниже, пока снова не надавил на мою дырочку.
— Я нужен тебе здесь, детка?
— Да, Папочка!
Отпустив мои руки, он пригвоздил меня взглядом.
— Держи их там.
Кивнув, я не сводил с него глаз, пока он тянулся к бутылочке со смазкой. Моя дырочка сжалась со звуком открывающейся крышки, громкий щелчок прозвучал в тишине комнаты как взрыв бомбы. Папочка плеснул немного себе на пальцы и поставил бутылку рядом с собой, чтобы использовать позже.
Сжав кулаки, я широко раскрытыми глазами наблюдал, как Папочки опускает руку ниже моего члена. Я выгнул спину, ощутив, как скользкий палец Папочки ощупывает меня. Прошло так много времени с тех пор, как там что-то было, что даже его палец казался слишком большим. Я хотел сказать ему остановиться и хотел сказать ему никогда не останавливаться.
Его палец входил и выходил из меня контролируемыми движениями, наблюдая за моим лицом. Даже при этом он был очень сдержан. Когда он опустил взгляд, я понял, что он собирается добавить еще один палец. Конечно же, я почувствовал давление и толкнулся, принимая его в свое тело. Ощущение наполненности усилилось, когда он вошел еще глубже.
— Папочка! — вскрикнул я, когда он скрутил пальцы и коснулся моей простаты.
Его ухмылка стала озорной, когда он сделал это снова. Я почувствовал, как он двигает пальцами внутри меня, растягивая еще немного.
— Еще немного, — сказал он, вытаскивая пальцы и добавляя на них еще смазки.
Я задержал дыхание, когда он вернулся и вжал их в меня. Я поспешно принял их, когда он стал настойчиво входить в меня. Папочка задержал их там на мгновение, давая мне привыкнуть к ощущениям и жжению. Только когда я начал насаживаться на его пальцы, он отстранился.
Я застонал от разочарования, пока снова не услышал звук пузырька со смазкой. На этот раз я наблюдал, как Папочка налил немного на ладонь и размазал вверх и вниз по своему члену.
Положив руки мне на ноги, он отвел их назад, предоставляя себе лучший доступ к моему телу. Закрыв глаза, я наслаждался ощущением того, как его член касается моей дырочки. Почувствовав головку у своего входа, я схватил подушку, сделал глубокий вдох и толкнулся, когда он вошел в меня, кончик его члена проник в мое тело.
Я ахнул и застонал, когда он слегка вышел, только чтобы войти глубже, чем раньше. Сделав последний толчок, я скорее почувствовал, чем услышал стон Папочки, когда он вошел в меня на последние несколько сантиметров.
Не двигаясь, Папочка наклонился и поцеловал меня в губы.
— Что тебе нужно, детка?
Я открыл рот, и с языка сорвался поток слов, повторяющих то, о чем я думал ранее.
— Трахни меня. Я хочу почувствовать тебя глубоко внутри себя. Возьми меня. Заклейми меня своей спермой. Сделай меня своим мальчиком.
Рычание, вырвавшееся из него, не было похоже ни на что, что я слышал от обычно сдержанного мужчины.
Поверив моим словам, он снова взял мои руки в свои и прижал их к подушке.
— Ты сам напросился, — сказал он мне на ухо, когда начал входить и выходить из моего тела.
Он начал медленно, входя и выходя из меня, но так продолжалось недолго. Через несколько минут он вышел, но только для того, чтобы засунуть свой член сильнее и быстрее, чем раньше. Я не мог сдержать вздохов наслаждения, срывавшихся с моих губ, когда он отметил меня так, как я никогда не ожидал.
Я чувствовал себя любимым, принадлежавшим, защищенным.
И когда мой оргазм обрушился на меня, вскоре последовал и его. Когда его сперма выстрелила глубоко в меня, я почувствовал в своей душе то, что знал с самого начала, — я принадлежал ему, и, судя по выражению его глаз, он тоже знал это.
Глава 14
Маршалл
Я лежал на боку, наблюдая, как Оливер спит, а свет постепенно проникал в окна спальни. Он выглядел таким умиротворенным, что я почти смог убедить себя, что мужчины, который умолял меня заявить на него права, трахнуть его прошлой ночью, на самом деле не существовало. Мужчина, который соответствовал всем моим требованиям, должно быть, был плодом моего воображения.
Почувствовав, как что-то твердое уперлось мне в спину, я медленно потянулся назад, чтобы не разбудить его, и почувствовал под пальцами соску Оливера. Поднеся ее поближе к лицу, я понял, что прошлая ночь была на самом деле. Последние две недели были на самом деле. У меня был Малыш. У меня был парень. Я сделал этого парня своим во всех смыслах этого слова. Впервые в жизни я чувствовал себя в согласии — с собой и с окружающим миром — даже несмотря на то, что нам еще предстояло во многом разобраться.
Например, с тем фактом, что я, по сути, переехал в его дом. Я не спал в своей постели с тех пор, как Оливер пустил меня в свою, и больше недели не заходил в свой дом, потому что большая часть одежды, необходимой мне для работы, уже была здесь. Единственная причина, по которой мы все еще оставались здесь, заключалась в том, что у Оливера было так много вещей для его маленькой стороны. Мой дом был больше, и моя вторая спальня легко могла стать его игровой комнатой. Прямо сейчас это была обычная комната для гостей, но если немного покрасить ее желтой краской и, может быть, сделать какие-нибудь милые наклейки на стены, она идеально подошла бы ему.
Оливер перевернулся на живот и что-то пробормотал во сне. Моя рука, которая до этого лежала у него на животе, теперь лежала у него на пояснице. Наклонившись, я провел рукой по его ягодицам и остановился, властно обхватив его за щечку. Он все еще был голый, но я невольно представил его в милом нижнем белье или в толстом хлопчатобумажном подгузнике.
Когда мы только начинали обсуждать наши сцены, мы вкратце говорили о том, что Оливер пользуется подгузниками, но пока что мы не продвинулись в этом вопросе, но я не беспокоился по этому поводу. Подгузники не были большой частью того, как Оливер проявлял своего Малыша. В любом случае, обычно он был скорее малышом, чем младенцем. Я полагал, что это произойдет, когда произойдет. Если я чувствовал, что он чего-то хочет, но не получает, я настаивал, но на этот момент у нас все было в порядке.
И моя мама, не заставляйте меня заводить разговор о моей матери. Она жила в другом штате, и все же звонила через день, чтобы спросить об Оливере. Она сказала, что поняла, что Оливер — мой единственный, как только я заговорил о нем. Сказала, что никогда раньше не слышала от меня такого теплого, любящего тона, и я понял, что она права. Оливер был моим, и прошлая ночь доказала это.
Я провел большим пальцем по его коде, и он, должно быть, почувствовал меня, потому что повернул ко мне голову и открыл глаза. Его улыбка была сонной, но счастливой.
— Доброе утро, Папочка.
Я наклонился вперед и поцеловал его в нос.
— Доброе утро, Солнышко. Как ты себя чувствуешь?
Оливер поерзал на месте, проверяя свое тело.
— Ноет. Хорошо, — сказал он успокаивающе, — но ноет. — На его щеках появился легкий румянец. — Будто я все еще чувствую тебя.