Увидев сверток в руках друга, Конрад вскочил на ноги. Часто заморгал, не понимая.
— Прибирается. — Монтегрейн мотнул головой в сторону закрывшейся за ним двери. — И проветривает. Я договорился, она займется похоронами и пару дней подержит ребенка у себя. Денег оставил достаточно. Но потом нужно что-то решать. Подержишь?
Принц инстинктивно вытянул руки, а затем опасливо убрал их себе за спину, потупился.
— Еще уроню…
Рэймер не стал настаивать. Спустился на пару ступеней и сел, разместив сверток с ценным грузом на коленях и аккуратно его придерживая. Малыш почмокал губами и снова умиротворенно засопел.
Конрад продолжил топтаться за его плечом.
— История знает много случаев, когда бастардов воспитывали при дворе, — осторожно сказал Монтегрейн, когда молчание затянулось.
Ступенька под сапогами принца протяжно скрипнула, когда тот нервно переступил с ноги на ногу.
— Ни за что!
Рэймер непонимающе поднял голову.
— Почему? Думаешь, твой отец причинит вред своему?.. — Он прервался, сообразив, что до сих пор не знает, мальчика или девочку держит на своих руках — все произошло слишком стремительно.
— Уверен, — в ночной тишине было явственно слышно, как Конрад скрипнул зубами.
Монтегрейн не питал иллюзий по поводу доброты его величества. Его отношение к собственному неполноценному физически сыну тому пример. И тем не менее. Конрада король едва ли не ненавидел, но никогда не оспаривал его право на престолонаследие и беспокоился о его безопасности. Поэтому Рэймер полагал, что внука или внучку тот, если и не примет, то уж точно не станет убивать
— Ни за что, — повторил принц.
— Объяснишь?
Конрад промолчал. Или объективных причин все же не было, или… Расспрашивать Монтегрейн не стал: если надо, друг сам все расскажет.
— Тогда?.. — только и спросил.
— Нужно найти опекунов.
Рэймер вздохнул.
— Угу.
— И замести следы!
Монтегрейн снова обернулся: рука Конрада, находящаяся как раз на уровне лица сидящего, сжалась в кулак.
— Сделаю, — пообещал Рэймер, прекрасно понимая, что после сегодняшнего побега наследника не выпустят из дворца ни через пару дней, когда придет пора забирать младенца из Холмска, ни в ближайшие пару месяцев. Хорошо бы не лет. — Сделаю, — повторил твердо.
Кто, если не он?
Настоящее время
Городской пейзаж быстро сменился незнакомой грунтовой дорогой, мимо пролетали поля и мелкие деревеньки, приютившиеся неподалеку от столицы. Затем им на смену пришли сплошные сельскохозяйственные угодья. Экипаж, управляемый уверенной рукой Оливера, всю дорогу о чем-то переговаривающегося с наконец отошедшей от страха Дафной, мерно покачивался, изредка подпрыгивая на ухабах. Высоко поднявшееся солнце палило в окно так, что пришлось опустить штору и снять плащ — сделалось жарко.
Монтегрейн молчал. Казалось, даже ни разу не поменял позу с момента их отъезда от особняка Бриверивзов. Сидел, вытянув больную ногу, и, опершись локтем на подоконник, смотрел в окно. Не задернул штору и не разделся, когда поднялось солнце. Время от времени Амелия украдкой бросала взгляды в его сторону, но ничего не менялось.
В конце концов, мерное покачивание экипажа, цокот копыт и прошлая почти бессонная ночь сделали свое дело — Мэл уснула.
Проснулась, когда колесо угодило в выбоину, больно ударилась головой об обитую тканью стенку салона, с досадой потерла висок.
Глянула в сторону спутника: или правда не заметил, или тактично смолчал — та же поза, подбородок, подпертый ладонью.
Как ее только угораздило уснуть наедине с малознакомым мужчиной? К счастью, на сей раз без кошмаров. Если бы она проснулась с криками и в слезах, это было бы тем ещё зрелищем.
Убедившись, что не привлекла внимание супруга, Амелия облегченно вздохнула и отодвинула штору, в которой теперь не было необходимости. Вероятно, они куда-то свернули, потому как солнце больше не палило, ослепляя и заставляя слезиться глаза, в окно с ее стороны.
Бесконечные поля вновь стали чередоваться с деревеньками, а порой и довольно крупными поселениями с добротными каменными домами. Иногда они проезжали мимо, иногда дорога шла прямо сквозь населенные пункты, и тогда кони замедляли ход, а Мэл могла не торопясь рассмотреть незнакомую ей местность.