Она проезжала здесь лишь однажды — по дороге в тот же Монтегрейн-Парк, когда их с Эйданом пригласили на похороны леди Анабель Монтегрейн. Но с тех пор много воды утекло и многое изменилось.
— Слухи по столице уже пошли.
От неожиданно раздавшегося рядом голоса Амелия не вздрогнула не иначе как чудом. Пришлось повернуться к спутнику, однако тот продолжал смотреть в окно и говорил так, словно ни к кому конкретно не обращался. Рука, вытянутая вдоль подоконника, крупная кисть, длинные пальцы, барабанящие по раме. Нервничает? Ему так же неловко разговаривать с ней, как и ей с ним? В тягость?
— Если повезет, — продолжал Монтегрейн, в то время как Мэл продолжала тайком изучать новоиспеченного супруга, — пару недель нам удастся прожить в тишине, но после этого, хотим мы того или нет, в поместье начнутся паломничества соседей…
Удивительно светлые глаза — бледно-бледно-серые, при темных бровях и черных ресницах. Седые волосы, собранные сзади в короткий хвост, тонкая прядь, выбившаяся из общего пучка и упавшая за воротник…
К моменту своей кончины лорд Грерогер полностью поседел, и его шевелюра сделалась белой, как свежевыпавший снег, абсолютно лишившись цвета. Бабушка также ушла из жизни совершенно седой. Тетушка Амелии, сколько она ее помнила, годами подкрашивала появляющиеся белесые волоски у корней. Седина Монтегрейна была совсем другой: светло-серые волосы, будто нарочно под стать цвету глаз, перемежались с темными равномерно по всей длине.
«Будто кто-то посыпал голову пеплом», — вспомнила Мэл свою первую мысль, когда увидела жениха в храме. Было ли это связано с дырой в ауре и опустошением магического резерва или же являлось причудами наследственности? Насколько она помнила, старший лорд Монтегрейн был темноволос и тогда, когда ему было уже за пятьдесят…
— Вы меня слушаете? — голос мужчины стал жестче.
Амелия моргнула, поняв, что задумалась о причинах появления внезапной седины слишком глубоко и не вовремя (не иначе как до конца не проснувшись), и даже пропустила момент, когда спутник повернулся к ней лицом и впился в нее своими льдистыми, почти бесцветными глазами.
— Слушаю, — откликнулась она, заставив себя не отводить взгляд. — Разумеется.
В ответ на явную ложь Монтегрейн скривился.
— Я пытаюсь с вами договориться, а вы смотрите на меня так, будто у меня во лбу рога!
На самом деле, она смотрела не на лоб, а выше — на волосы. Но вряд ли уточнение сыграло бы в ее пользу.
— Договориться? — переспросила Амелия недоверчиво. Он это всерьез?
Монтегрейн досадливо закатил глаза.
— Вы меня вообще слушали? Скоро к нам начнут наведываться гости, поздравлять с бракосочетанием…
— Совать нос везде, где только смогут дотянуться, — понятливо закончила мысль Мэл.
Высшее общество — высочайшая любовь к сплетням. Это ей удавалось прятаться в тени большую часть своей жизни. Имя Монтегрейна никогда надолго не сходило с уст столичных сплетников, несмотря на то, что тот годами не появлялся в Цинне. Поэтому несложно было представить, с какой радостью все схватятся за тему их внезапной свадьбы.
На сей раз на лице мужчины проскользнуло нечто похожее на улыбку, правда, лишь на мгновение — он быстро взял себя в руки.
— Рад, что вы это понимаете, — ответил серьезно. — Давать почву для сплетен не в ваших и не в моих интересах. Поэтому я предлагаю договориться.
— Притворяться счастливой супружеской парой? — уточнила Амелия почти весело.
Она словно родилась для того, чтобы играть эту роль, снова и снова. Снова и снова…
Подмывало рассмеяться, но Амелия не собиралась устраивать истерик — сдержалась.
Монтегрейн что-то заметил в ее лице, но от комментариев так же воздержался, опять уставился в окно.
— Только при посторонних.
Значит, всегда и при всех, перевела для себя Мэл. В ее случае посторонними были все.
— Это не составит проблем, — заверила она.
— Ваша помощница?..
Амелия покачала головой, несмотря на то что собеседник уже не смотрел в ее сторону.
— Я не посвящаю слуг в личные дела.
«Для их же блага», — закончила мысленно. Жизнь с Эйданом многому научила Амелию, в первую очередь тому, что правда может стоить кому-то жизни. Кажется, Монтегрейн воспринял ее слова по-своему и снова скривился. Амелия предпочла промолчать.
— Я тоже не собираюсь посвящать своих людей в причины заключения нашего брака, — продолжил мужчина. — Для их же блага…
Амелия мгновенно напряглась. Он ведь не мог читать мысли, не так ли? Рэймер Монтегрейн никогда не был менталистом, а теперь и вовсе не владел магическим даром.