Она попыталась повернуть голову, чтобы осмотреться. На ней не было обуви, так что я не собирался ее опускать.
— Дом Хэдли.
— Это ты сделал? Ты сжег его? Как долго я спала?
Ее голос был более глубоким, когда она была сонной, и немного хрипловатым. Это было так чертовски мило.
Я почти солгал. Я чуть не сказал ей, что я действительно сжег его, что я убил Джереми, что я заставил его заплатить за то, что он сделал, что я отомстил за нее. Но я не мог солгать ей, хотя и чувствовал себя так, словно каким-то образом подвел ее.
— Я этого не делал. Джунипер и Зейн добрались сюда первыми. Она отомстила.
Я видел мигающие огни на дороге. Прибыли пожарные машины. Я ускорил шаг, спрыгнул с задней стены дома и скрылся за деревьями. Рэй все это время не сводила с меня глаз, наблюдая за моим лицом, хотя без очков оно, должно быть, было размытым.
— А Джереми? — прошептала она. В ее словах был страх, и это заставило гнев вскипеть во мне. Она не заслуживала того, чтобы испытывать страх. Мне хотелось бы убить ее страх. Мне хотелось разорвать его на части и сжечь его останки.
— Он мертв, малышка. Хотел бы я сказать, что сделал это я, но они добрались до него первыми.
Дождь превратился в морось, медленно стекающую с деревьев. Я остановился под прикрытием толстой сосны и позволил Рэйлинн несколько мгновений постоять на ногах. Ее шатало, и она прислонилась ко мне в поисках поддержки, крепко обхватив руками мою грудь. Чувство комфорта было мне относительно чуждо, но обнимать ее, когда она прижималась ко мне, было, пожалуй, самой приятной вещью, которую я мог себе представить.
— Я рада, что тебе не пришлось этого делать, — сказала она, протирая глаза. — Тебе и так пришлось убить достаточно. Я знаю, ты устал.
Она снова прижалась ко мне лицом.
— Ты заслуживаешь небольшого отдыха.
Я нахмурился.
— Ты так думаешь?
— Мммм.
Она протянула руки вверх, обвила мою шею, и я снова подхватил ее на руки. Сквозь зевок она сказала:
— Я хочу пойти домой и поспать. Мы можем спать целыми днями, как ты делал раньше… И тебе больше не нужно злиться, потому что Джереми ушел, и Кент ушел, и…
Еще один зевок. Она могла снова отключиться в любую секунду.
— Теперь мы в безопасности. Мы оба в безопасности.
В безопасности. Что за странная мысль. Я не чувствовал себя в безопасности уже более ста лет. И я всерьез не думал, что смогу отдыхать так долго, по крайней мере, до тех пор, пока не встретил ее. Но теперь, когда ее глаза снова закрылись и я понес ее к дому, я понял, что больше не чувствую такой злости. Узел ненависти, который поддерживал меня все эти годы, ослабевал. Внезапно я подумал об отдыхе, я подумал о покое и тиши.
Я хотел держать ее в своих объятиях, завернуться во все ее одеяла и уснуть, окруженный ее запахом. Когда мы проснулись, я хотел доказать ей, что она в безопасности, снова и снова, пока в ее голосе больше не зазвучал страх, и все это не стало просто далеким воспоминанием.
И я так и сделаю. Я буду оберегать ее целую вечность.
Эпилог. Рэй
Шторм, обрушившийся на Абелаум, был не похож ни на что, что город когда-либо видел. Дождь лил несколько дней, нескончаемый поток, затопивший улицы, с ветром, достаточно сильным, чтобы вывести из строя линии электропередач и оставить половину горожан без электричества. В хижине было темно, но Леон зажег свечи и укутал меня в одеяла. В тепле, в безопасности и никогда не теряя из виду.
Когда шторм, наконец, закончился, поступило сообщение о новых разрушениях. Размокшая почва превратила шахту «Уайт Пайн» в массивную воронку, обрушившуюся и полностью разрушившую то, что осталось от старых туннелей. Собор Святого Таддеуса все еще стоял, но его крыша полностью обвалилась, и городские власти начали поговаривать о его сносе, несмотря на его историческое значение.
Без Кента Хэдли, который мог бы протестовать против этого, решение было принято: церковь тоже будет разрушена.
Обгоревшее тело Джереми пришлось опознавать по стоматологической карте. Событие было названо трагическим несчастным случаем, пожар предположительно начался из-за удара молнии, который сопровождал грозу. Слухи о том, что пожар был устроен намеренно, ходили по кампусу в течение нескольких недель, но из этого ничего не вышло.
Некоторые из моих профессоров смотрели на меня настороженно, почти с горечью. Я никогда не узнаю наверняка, но мне было интересно, был ли кто-нибудь из них в той церкви, спрятанный за масками в виде оленьих черепов, когда Джереми резал меня. Мне всегда было интересно, кто из них с нетерпением ждал моей смерти, но я надеялась, что каждый раз, когда они видели, как я вхожу, живая и невредимая, это сжигало их изнутри.