Ее глаза расширились. Теперь она полностью сидела на мне, слишком очарованная моими словами, чтобы пытаться зависнуть у меня на коленях. Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз говорил о доме. Зейн был достаточно вежлив, чтобы не поднимать эту тему, и в любом случае он предпочитал проводить большую часть своего времени на Земле, поскольку находил людей такими забавными.
Но я скучал по Аду.
— Чем ты там занимаешься? — спросила она. — У демонов…есть работа?
— У большинства. Это позволяет нам быть занятыми, чтобы делать что-то полноценное. Но мы приходим и уходим, когда захотим. Ресурсы не ограничены. Денег и экономики не существует. Драгоценные металлы там так же распространены, как грязь. Мы делаем все, что нам заблагорассудится.
— Звучит больше похоже на Рай, чем на Ад.
— Небеса переоценивают. Слишком много правил.
На этот раз, смеясь, она опустила глаза. Что-то в застенчивой антипатии ее глаз и звуке ее смеха заставляло меня… чувствовать… что-то. Но мой мозг продолжал путать это всепоглощающее чувство с желанием раздавить ее, как будто я мог найти выход для этой раздражающей эмоции, просто взяв ее лицо в свои руки и сжав.
Мне удалось устоять.
— Что ты там делал? — спросила она. Ее вопрос вырвал меня из моих фантазий о том, как я нежно обнимаю ее. — Развлекался?
Она больше не чистила мои раны. Она слушала с напряженным вниманием, с нетерпением ожидая, что я скажу.
— Много чем можно было заняться. Есть…
— Нет, нет, чем тебе нравилось заниматься?
Я колебался. Говорить об Аде было странно; говорить о себе было еще более странно
— Мне нравилось…
Черт, это было так давно.
— Мне нравилось исследовать. Бродить. Я хотел увидеть край ада, увидеть все места, куда не пошли бы даже другие представители моего вида.
Блуждание в неизвестность, практически без плана и ожиданий, было самым диким из всего, что я когда-либо испытывал. Лежать в темном лесу, куда тысячелетиями не ступала нога демона, или найти какие-нибудь руины города, построенного старыми богами, было моей свободой.
— Ты скучаешь по этому, — мягко сказала она.
— Каждый день.
Наши взгляды встретились. В этих больших карих глазах было что-то такое, что казалось таким же теплым, как ее рука, таким же ярким, как солнце, таким же глубоким, как лес. Глаза, которые искали на моем лице ответы, понимание, как будто она могла заползти ко мне в голову и свить там гнездо, как маленькая птичка.
— Это твое проклятое любопытство, — тихо сказал я. — Когда-то я был таким же. Мне кажется, я завидую тебе, что ты все еще смотришь на мир с таким восхищением.
— Ты все еще можешь, — сказала она, нахмурившись. — Почему нет?
— Если ты достаточно долго проживешь в темноте, то забудешь, каково это — чувствовать свет.
У нее был такой вид, словно она хотела возразить, и она отбросила ватный диск на кофейный столик. Когда она повернулась, то снова положила руку мне на грудь.
— Теперь все заживет лучше, — сказала она. — Просто… приглядывай за этим.
— У меня есть более важные вещи, за которыми нужно следить. Все будет хорошо.
— Ты можешь не изображать из себя крутого парня — у тебя на груди кровоточащая открытая рана, которая, вероятно, инфицирована, — раздраженно поджала она губы. — Я не знаю, могут ли демоны умирать, но, вероятно, будет лучше, если ты не помрешь.
— Потребуется нечто большее, чем несколько зверей, чтобы убить меня.
Я хрустнул шеей и поморщился, когда движение послало острую боль от раны вниз по моей руке.
— Конечно, мы можем умереть, но меня пришлось бы разорвать на куски — я не смог бы вылечиться достаточно быстро, чтобы справиться с потерей крови и шоком. С отдыхом все заживет быстрее, но…Я должен найти гримуар.
— Ты можешь поспать здесь, — сказала она. — Диван довольно удобный.
Я приподняла бровь, глядя на нее.
— Пытаешься уговорить меня остаться? Тебе придется предложить нечто большее, чем диван.
Она сверкнула глазами. Ее волосы упали вперед, мягкие черные пряди частично скрывали лицо. Я заправил его обратно ей за ухо, мои пальцы коснулись многочисленных гвоздиков и колец, пронзивших ее хрящ. От их вида мой член дернулся.
— Побалуй меня, куколка, — сказал я. — Убеди меня остаться. Расскажи мне о своем самом сокровенном, самом темном желании.
23 Рэй
Мои самые темные желания были спрятаны на задворках моего разума, такие вещи, о которых я только намекала своим предыдущим партнерам, но надеялась, что они каким-то образом поймут. Это было не то, о чем я когда-либо говорила вслух, и его просьба заставила меня спрятать эти порочные тайны еще глубже.