— Кент хотел, чтобы это сделал Джереми, и я должна была помочь. Я должна была провести его через жертвоприношение, чтобы он не устроил такого бардака, как в прошлый раз.
В ее голосе слышалась тошнота, и она с трудом сглотнула.
— Всю свою жизнь я считала тебя чудовищем за то, что ты всегда подчинялся ему. Кент предупреждал меня, что демоны жестоки, что они порочны. Но в тот день, когда ты ушел… ты защитил ее.
Она сцепила руки за спиной, внезапно став суровой.
— Почему ты защищал ее? Почему ты бросил вызов Кенту ради нее?
В моем положении было трудно пожать плечами, но я все равно попробовал.
— Просто мне больше не хотелось подчиняться старому ублюдку.
Она тихо рассмеялась, когда когти Каллума дернулись у моего лица.
— Мне нужен реальный ответ, Леон. Ответь мне честно, или ты не уйдешь отсюда живым.
Я всегда знал Эверли только кроткой и тихой. Но холод в ее тоне подсказал мне, что в ней есть совершенно другая сторона, о существовании которой я и не подозревал. У меня не было особого выбора. Сказать правду, или позволить Каллуму медленно разорвать меня на куски.
Но, черт возьми, что вообще было правдой?
Почему я защищал ее?
Почему я рисковал своей жизнью ради нее?
Я знал правду, но знать ее и принимать — две разные вещи.
Каллум ткнул меня коленом.
— Моя госпожа задала тебе вопрос, чертенок.
Моя госпожа. На приколе. Этот гребаный парень. Ни один из них не понимал, насколько чертовски трудно было описать чувства, для которых у меня на самом деле не было слов, но, блять, я попробую.
— Я забочусь о ней. Я хочу защитить ее. Я хочу сохранить ей жизнь, потому что…
Потому что я хочу ее душу? Потому что я хочу насладиться ее телом?
— Потому что?
Голос Эверли звучал терпеливо.
— Почему, Леон?
Я вздрогнул и какое-то мгновение боролся с хваткой Каллума, как будто это могло мне помочь. Он не сдвинулся ни на дюйм.
— Потому, что я что-то чувствую к ней, ясно? — огрызнулся я. — Тебе этого достаточно?
Она нахмурилась. Она выглядела по-настоящему смущенной.
— Что ты чувствуешь?
Боже, это была пытка. Причиняйте мне боль и мучения в любой день вместо этого дерьма.
— Чувствую, что… блять, черт… Я думаю, что люблю ее, ясно? Мне невыносима мысль о том, что я могу потерять ее. Каждая чертова секунда, что я здесь, трачу время на вас двоих, пытаясь вернуть мой символ — это секунда, когда она остается без защиты, и если с ней что-нибудь случится, я буду считать вас обоих лично ответственными за трату моего времени!
Мой голос эхом разнесся по просторному залу. Каллум медленно моргнул и взглянул на Эверли.
— Достаточно?
Она кивнула.
— Достаточно.
Он слез с меня и отошел в сторону, прямо рядом с Эверли. Я поднялся на ноги, шипя от неприятного движения, все еще не веря, что Архидемон не собирается снова швырнуть меня через всю комнату.
— Это чертовски хорошая система безопасности, — проворчал я.
— Я надеялась, что ты сохранишь ей жизнь, — сказала Эверли, теребя длинными пальцами свое платье. — Я никогда не думал, что увижу демона, который захочет защитить человека.
Она взглянула на Каллума, который все еще рассматривал меня как букашку, которую он действительно предпочел бы раздавить.
— Когда я поняла, что ты бросил вызов Кенту ради нее, это все изменило.
— Тогда помоги мне, — сказал я. Я не собирался преодолевать такой барьер, как Каллум. Я бы превратился в кровавое месиво на полу. Мне нужно было, чтобы ведьма сотрудничала со мной.
— Мой символ — это все, что мне нужно. И я больше никогда тебя не побеспокою.
Она нахмурилась, и ее рука снова в защитном жесте потянулась к карману. Выражение ее лица стало суровым, когда она сказала:
— Я готова отдать тебе твой символ, Леон. Но ты должен мне кое-что пообещать.
— Демоны не дают обещаний.
Технически это не так, но я не собирался давать обещания ведьме.
— Если только ты не пытаешься заключить сделку?
Каллум зарычал на мое предложение, как разъяренный пес, обеспокоенный своей костью. В любом случае, предлагать это было глупо: Эверли явно уже отдала ему свою душу. Души нельзя было передавать, это было все или ничего.
Эверли обхватила его рукой, и его рычание прекратилось. Мягкость ее прикосновений заставила меня вспомнить Рэй, сидящую у меня на коленях, и какими нежными были ее руки, когда она промывала мои раны, и что-то странно теплое, казалось, растеклось по моему животу.
Была ли она в безопасности? Неужели меня не было слишком долго? Что, если она…