— В ресторане, — отозвался он. — Она принесла мне бифштекс.
Я не шелохнулась. Все засмеялись, решив, что Николас пошутил. Но он сделал именно то, чего делать был не должен. Я пристально смотрела на него, но он смеялся вместе со всеми. Я представила себе, как жены врачей садятся в машину и говорят своим супругам: «Что ж, это многое объясняет».
— Прошу прощения, — произнесла я, вставая из-за стола.
У меня дрожали колени, но я медленно направилась в туалетную комнату.
Там было несколько человек, хотя ни с одной из дам я не была знакома. Я скользнула в кабинку и присела на краешек унитаза. Комкая салфетку, я готовилась бороться со слезами, но мои глаза остались сухими. Я пыталась понять, что заставило меня жить чужой, а не своей жизнью, но поняла лишь то, что меня сейчас стошнит.
Когда меня перестало рвать, я ощутила ужасную пустоту внутри, а в ушах гулко стучала кровь. Когда я вышла из кабинки, все обернулись и уставились на меня. Впрочем, помощь мне предлагать никто не стал. Я прополоскала рот водой и вышла в коридор. Там меня уже ожидал Николас. Справедливости ради следует отметить, что он выглядел встревоженным.
— Отвези меня домой, — сказала я. — Сейчас.
Всю дорогу мы молчали, а когда подъехали к дому, я оттолкнула его и ринулась в ванную, где меня снова стошнило. Подняв голову, я увидела стоящего в дверях Николаса.
— Что ты ела? — спросил он.
Я вытерла лицо полотенцем. Мое горло горело огнем.
— За сегодняшний вечер это уже второй раз, — вместо ответа сказала я.
Больше я не проронила ни слова. Николас оставил меня в покое. Он снял свой галстук-бабочку и камербанд и бросил их на спинку кровати. В лунном свете они как будто дрожали и извивались, словно змеи. Он сел на край постели.
— Ты ведь не сердишься на меня, Пейдж?
Я скользнула под одеяло и повернулась к нему спиной.
— Я просто пошутил, — продолжал он. — Я не хотел тебя обидеть. — Он придвинулся и обнял меня за плечи. — Ты ведь это знаешь, правда?
Я выпрямила спину и скрестила руки на груди. Я сказала себе, что не желаю с ним разговаривать. Только услышав мерное дыхание спящего Николаса, я дала волю слезам. Они, как горячая ртуть, струились по моему лицу и стекали на подушку.
Я, как обычно, встала в половине пятого и приготовила Николасу кофе. Затем упаковала ему легкий ланч. Я знала, что между операциями ему необходимо поесть. Я сказала себе, что пациенты не виноваты в том, что мой муж ведет себя как свинья, следовательно, это не должно на них отразиться. Он спустился вниз, держа в руках два галстука.
— Который? — спросил он, поднося их к шее.
Я молча прошла мимо и стала подниматься по лестнице.
— О господи, Пейдж! — пробормотал Николас, и я услышала, как за ним с грохотом захлопнулась входная дверь.
Я бросилась в ванную и вырвала. На этот раз у меня так сильно кружилась голова, что пришлось прилечь прямо на пушистый коврик на полу. Я уснула, а когда проснулась, то позвонила в ресторан и сказала, что заболела и не смогу прийти на работу. В офис доктора Тэйер я бы тоже не пошла, но у меня была одна догадка. Я дождалась, пока наступит затишье в приеме пациентов, а потом оставила свое рабочее место в холле и явилась к ней в кабинет. Она стояла у стеллажей, на которых мы хранили результаты анализов и анкеты. Доктор Тэйер посмотрела на меня так, как будто уже все знала.
— Я хотела попросить вас об одолжении, — сказала я.
Этого не должно было случиться. Мы с Николасом миллион раз это обсуждали. Я собиралась работать до тех пор, пока зарплаты Николаса не будет хватать для того, чтобы расплачиваться с долгами. После этого должна была наступить моя очередь. Я собиралась поступить в художественный колледж. Рождение детей мы решили отложить до тех пор, пока я его не окончу.
Этого не должно было случиться, потому что мы предохранялись, но доктор Тэйер пожала плечами и сказала, что не существует стопроцентно надежных методов.
— Радуйся, — улыбнулась она. — По крайней мере, ты замужем.
Это всколыхнуло все то, что я пыталась забыть. Я медленно ехала по запруженным улицам Кембриджа и не могла понять, почему я раньше не обращала внимания на налившуюся грудь, болезненность сосков и постоянную усталость. Ведь я через все это уже проходила. Тогда я оказалась к этому не готова. И что бы там ни говорила доктор Тэйер, я знала, что сейчас тоже не готова.
Осознание случившегося заставило меня похолодеть. Не видать мне художественного колледжа. Моя очередь не наступит еще много лет, а может, и вовсе никогда.
Я приняла решение поступать в художественный колледж, немного поучившись в чикагском институте искусств. Я тогда перешла в девятый класс и, приняв участие в городском конкурсе, выиграла бесплатное обучение на одном из курсов. Я могла посещать занятия только после школы, поэтому единственным доступным мне курсом оказался курс обучения рисованию человеческих фигур. На него я и записалась. В первый же вечер поджарый человечек в фиолетовых очках заставил нас расхаживать по классу, объясняя всем и каждому, кто мы такие и зачем туда явились. Все остальные сказали, что записались на курс, чтобы получить зачет или обновить портфолио. Когда настал мой черед, я просто сказала: