— Чего застыл, — хмыкнул мужик и крикнул: — Выходи, красавица!
Подошла Полина и спряталась за спину Семёна.
— А вы кто?
— Я тут живу. Как и вы.
— Ну уж нет, — сказал Семён. — У меня большие планы на будущее…
— Жениться на ней, — подсказал мужик, — нарожать детишек.
— …и вы должны показать нам дорогу, — проигнорировал его Семён.
— Нет здесь дорог, Сеня, — вздохнул мужик.
Полина плотнее прижалась к Семёну, и тот успокаивающе сказал:
— Не бойся, милая. Это шутки местных мужичков.
— Хочешь отсюда выбраться? Но ты, как всегда, не очень сообразительный малый. Смартфон тебе на что? Ты шел сюда с включенным навигатором. По нему можно и выйти.
Семён хлопнул себя по голове, вытащил из кармана смартфон и запустил приложение. Слава богу, батарея ещё жива, хотя связи тут не было. Они развернулись и зашагали по дороге, ориентируясь по треку.
— Только вам это не поможет! — крикнул им вслед мужик.
— Спасибо, — ответил Сеня и сам не понял, за что он благодарил незнакомца. За подсказку о смартфоне или это был просто сарказм. Они шли, следуя указаниям навигатора и через десять минут уткнулись в своего «нового знакомого». Тот стоял на прежнем месте.
— Ну, как? — спросил бородач.
— Что за чертовщина?
— Вот именно. Ладно, пойдём в мою берлогу, обсудим вашу проблему. Ты не представляешь, как я хочу, чтобы вы отсюда убрались.
Они пошли вслед за размытым в тумане силуэтом. Вода хлюпала под ногами. Полина взяла Семёна за руку. Ещё ни разу до сегодняшнего дня они вот так не ходили, — взявшись за руки. От этой мысли Семёну стало теплее.
Полина прижалась к нему и зашептала:
— Зачем мы идем за ним? А если он…
— Нет, — откликнулся спереди серый силуэт. Неужели здесь такая слышимость? — Нет. Я не маньяк. Ну, вот мы и пришли.
Силуэт остановился у ворот. Семён с Полиной подошли ближе, и плоская фигура их нового знакомца, и ворота, и ограда приобрели объёмность. Бородач оперся локтем на ржавый металлический забор. Ворота тоже были покрыты ржавчиной, краска давно с них сошла, кое-где она свисала мелкими лоскутами неопределенного цвета.
— Я выбрал этот дом, — сказал мужчина, — поскольку он был не таким старым, как все остальные. Ну что же… войдём.
Они прошли по дорожке до крыльца и увидели рукомойник, прибитый к веранде. Бородач взял из блюдца в руки небольшой брусок, намочил его и потёр руки. Потом протянул брусок Семёну.
— Это мыло. Магазинов, как вы видите, здесь нет. Приходится делать мыло из мыльнянки. Она растет у меня в огороде.
— Зачем нам мыть руки? — спросила Полина.
— Мы будем обедать.
Они вошли в темную избу, и бородач зажег несколько свечей. Изба была натопленной, на печи стояла мятая кастрюля.
Семен и Полина осматривали комнату. На подоконнике стояла ваза с засохшим букетиком цветов. Сколько он здесь простоял — неизвестно, но, видимо, давно. Цветы потеряли цвет, казались серыми, как и всё здесь вокруг.
— О, господи! — вдруг воскликнула Полина! — Что это?
Семён шагнул к ней и побледнел. На полочке с редкими книгами стояла потрёпанная и выцветшая фотография. Это был портрет Полины.
— Он маньяк, — зашептала Полина. — Я же говорила тебе. Маньяк. Зачем ему моя фотка? И откуда он её взял?
Семён молча полез во внутренний карман куртки, вынул блокнот. Раскрыв блокнот, он показал Полине фотографию — точь-в-точь такую же, как и та, что стояла на полке, только не потрёпанная.
— Это моя фотография, — сказал Семён. Он уже начал догадываться, что происходит, но упорно гнал свою догадку вон, как безумную. — Помнишь я снял тебя перед защитой курсовика? А потом распечатал снимок.
Полина посмотрела на него, и в её взгляде было столько ласки, что Семён снова ощутил тепло в груди.
— Он её украл? — спросила Полина. — Всё, что хранишь в смартфоне легко может сделаться общественным достоянием.
— Ничего я не крал, — сказал бородач. Он расставил на столе тарелки с густым супом, состоявшим в основном из картошки и моркови. — Это я тебя сфотографировал.
— Я требую объяснений! — сказала Полина. — Предупреждаю, я хоть и маленькая, но могу драться, как бешеная кошка.
— Не сомневаюсь, — хмыкнул бородач.
— А Сеня увлекается гирями и тоже сможет вам накостылять.
Бородач заулыбался во весь рот.