Хвостов хмыкнул.
— Руслан Альфонсович, у анекдота вашего длинная и седая борода. Судя же по вашим словам, вы вообще считаете, что в системе ритуальных услуг ничего не надо менять…
— Ну почему же, — кисло произнес Купцов. — Порядок надо, конечно, навести. Хотя я бы не сказал, что на кладбищах, да и вообще в ритуальных услугах такой уж бардак. Скорее отдельные недоработки.
— Значит, это из-за «отдельных недоработок» на имя мэра приходят пачки жалоб? — прищурился бывший разведчик. — И это только то, что до него доходит…
— Вы на что намекаете? — медленно сказал Купцов. — На то, что я жалобы москвичей в стол прячу?
— Ну что вы, Руслан Альфонсович, — улыбнулся Хвостов, начинавший понимать, что с заместителем мэра общего языка ему не найти. Впрочем, он к этому был готов, проанализировав сведения, предоставленные Бондаревым и имевшиеся у него самого. — На эти жалобы никакого стола не хватит. Что ж, я правильно понял, что вы с моими предложениями по улучшению работы системы ритуальных услуг не согласны?
Купцов покачал головой.
— Поработайте еще, уважаемый Матвей Иванович. Вникните в суть поглубже, теснее с людьми познакомьтесь… Что за месяц можно понять? Да ничего! Через полгодика приходите, тогда и поговорим. А пока, как говорится, устраняйте недоделки, о которых наши граждане пишут. Тут вам и карты в руки.
«Хвостов, Хвостов, — думал заместитель мэра, пожимая протянутую руку и провожая взглядом «кладбищенского директора», которого уже готов был переименовать в «кладбищенского сторожа», — послал тебя черт… И где только мэр такого «рыцаря без страха и упрека» раскопал? Не иначе, Бондарев присоветовал… Ну ладно, на то и щука, чтобы карась не дремал. Хуже было бы, если б он какого-нибудь умника прислал, чтобы тот тихой сапой под меня подкопался. А так легче. Будем готовиться к войне».
Купцов взял со стола трубку мобильного телефона и набрал номер.
Генеральный директор страховой компании «Щит» Даниил Матвеевич Хвостов больше всего на свете не любил просыпаться ни свет ни заря. Он был типичной «совой», то есть пик работоспособности у него, как у Иосифа Сталина, приходился где-то на час ночи, когда большинство добропорядочных людей спят в своих постелях. Днем он часто бывал вялым и заторможенным, что, впрочем, не влияло на его бизнес: в кругах страховых деятелей Москвы Хвостов-младший слыл человеком с железной хваткой и, несмотря на относительную молодость (ему исполнилось тридцать), сумел прочно утвердиться в своей нише, сперва завоеванной для него отцом.
— Даниил? Это я, — раздался в трубке голос человека, которому Хвостов-младший был многим обязан. — У меня тут папаша твой был. Он что, всегда такой… бескомпромиссный?
Последнее слово Купцов произнес с иронией.
— Отец всегда был прямой, как штык от трехлинейной винтовки, — спокойно сказал Даниил. — А что он от вас хотел? Уж не кладбищенские ли проблемы вы с ним обсуждали?
— Именно, — подтвердил заместитель мэра. — Папаша твой на того сантехника похож, из анекдота…
— Какого анекдота? — поморщился Хвостов-младший, который терпеть не мог манеру Купцова рассказывать анекдоты по поводу и без повода.
— Посадили в 37-м году сантехника. Спрашивают его: за что? Он и отвечает, мол, пригласили в Кремль водопровод посмотреть, а он и заявил: «Тут всю систему менять надо…» Так вот твой родитель у нас всю кладбищенскую систему перестраивать собрался. Ни больше ни меньше.
— Он такой, — подтвердил сын. — Но я на него влиять не могу, вы же понимаете.
— Понимать-то понимаю, но… Короче, Даня, ежели что он будет против меня, грешного, затевать, то ты мне шепни по старой дружбе, а? — Купцов издал неприятный смешок.