— Что было, то прошло, владыко, — сказал Хвостов. — Вопрос сейчас стоит в том, как порядок на кладбищах навести. А то ведь дерут за все, за что только можно! И чтобы справиться с этим — надо как минимум архангелом быть…
— Почто архангелом? — поднял брови епископ Иннокентий. — Чин архангельский не для борьбы со взяточниками и вымогателями. Тут и правоохранительных органов достаточно. Вы ко мне почто явились? Жаловаться? Так жалуйтесь, на то мы и поставлены, чтобы страждущего выслушать да утешить. А вот заменить вас на должности вашей не могу. Наши священнослужители и так делают все, что могут. Только могут они мало. Кладбища-то власть земная опекает, гражданская, а не церковная.
— Вот именно, что гражданская. Я предложил было военных на кладбища отправить, в смысле тех, кто альтернативную службу избрал, да господин Купцов осмеять меня изволил.
Епископ задумался.
— Интересная мысль… Правда, не дело воинов за могилами ухаживать, но если это те, кто оружие в руки взять не может по причине пацифизма своего… Тут подумать надо. С другой стороны, они что, не захотят денег заработать?
— Захотят, владыко, еще как захотят. Но сами посудите. Они же меняться будут каждые год-два, не успеют ходы-выходы узнать, лазейки всякие… Да и директора кладбищ будут под присмотром. Так-то у них везде свои люди — от землекопов до сторожей, а так будут люди государевы. При них особо не украдешь: делиться придется, а не поделишься — живо донесут по команде.
— Насколько я понял, вы хотите сломать устоявшуюся систему? — уточнил епископ. — До основанья, а затем…
— Именно, — коротко сказал Хвостов. — Судите сами: с местным криминалом они не связаны, можно вообще людей из других городов призывать…
— Погодите, погодите, — замахал руками епископ. — Все это складно, конечно, но куда старых работников деть? Уволить?
— По большинству из них тюрьма плачет, — мрачно произнес прямолинейный Хвостов.
— Не пойман — не вор, — отрезал епископ. — Будем с вами реалистами: никто вам сие осуществить не даст. Да и не только в кладбищах ведь дело, есть еще и организация похорон усопших рабов Божьих. Вот тут-то основные деньги и зарабатываются.
— Знаю я это, владыко, — вздохнул Матвей Иванович. — Тут вообще поле непаханое. Весь спектр преступлений — от мошенничества, завышения цен на услуги, до открытого вымогательства. Недавно одну фирму вычислил — представляете, ходила по семьям, у которых горе, симпатичная девушка, сулила помочь похоронить покойника на престижном кладбище, документы какие-то показывала, брала деньги, типа на подкуп директора кладбища, даже договор подписывала, а потом просто исчезала с деньгами. Родственники-то в горе, соображают туго… Ну, не все, конечно. Я сам стал разбираться — оказывается, грузин один решил подзаработать, нашел полдюжины девчонок, чтобы по квартирам ходили, завел знакомства с работниками моргов, фельдшерами «Скорой»… Около трехсот человек облапошили.
— Слышал я про это. У нас, грешных, тоже информация поставлена; хоть мы и священнослужители, но ведь среди мирян живем. Ну, власть предержащий, что скажете? Как бороться со злом намерены? Армию вводить в «зону конфликта», то есть на кладбища? — епископ сцепил руки и внимательно посмотрел на Хвостова.
Тот не отвел взгляда.
— Я понимаю, что ритуальные услуги — дело тонкое, — сказал он. — Все-таки наши сотрудники с семьями только что умерших людей имеют дело. Так что резать по живому я не буду. Чтобы на людях не отразилось. А то мало ли что может случиться. Представьте — работники кладбищ объявят забастовку… И пикетируют свои рабочие места.
Епископ печально усмехнулся.
— Конечно, они такие доходы имеют, а тут является кто-то с улицы и этих доходов их хочет лишить. Тут забастуешь… Только вас, Матвей Иванович, снимут в тот же миг, как первый репортаж об этой забастовке появится на телевидении.
— Так что, вы советуете вообще не будить лихо, пока тихо?
— Отнюдь, — возразил епископ. — Вы правильно сказали, что резать по живому нельзя. Примите совет: поглубже вникните в ситуацию. Познакомьтесь с людьми. Внедрите в структуру своих людей, да побольше. Если у вас людей мало, то в этом я могу вам помочь с чистой совестью. У нас в монастырях молодых послушников все больше, вот мы на них и наложим послушание — помогать на кладбищах провожать православных христиан в последний путь и за могилками их следить. Толку побольше будет, чем от ваших солдатиков-пацифистов, не правда ли?