Хвостов побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
— Спасибо, владыко. Предложение дельное. Только… Почему вы раньше с ним к властям не обратились?
— А кто вам, уважаемый Матвей Иванович, сказал, что церковные власти с этим предложением не обращались? Обращались, и не раз. Вот уже несколько лет ваш куратор господин Купцов обещает «внимательно рассмотреть»… И только. А ваш покойный предшественник, как я понял, не имел вообще своего мнения. Да Бог с ним, упокой, Господи, его душу, — владыка Иннокентий встал и перекрестился на икону Казанской Божьей Матери, висевшую в красном углу. — За то с его преемником, — епископ слегка поклонился в сторону Хвостова, — мы, кажется, общий язык найдем.
— Хороший был человек, светлый… — Герасим Забарский налил по полному стакану коньяка себе и сыну. Не чокаясь выпили. — Как раз полгода прошло с его смерти.
— Марину жалко, — сказал Василий, такой же толстый, как отец, но, в отличие от седого Герасима, с черными как смоль вьющимися волосами. — До сих пор отойти не может. Я ей сказал, что мы за дядю Гришу отомстили, а она только рукой машет, мол, его все равно не вернуть…
— Убийца и в гробу покоя не найдет, — заявил Герасим. — Он меня и на том свете помнить будет. Жалею, что мы его живьем не взяли. Он бы у меня по капельке умирал…
— Я до сих пор не пойму, отец, как вы на этого полуеврея-полувьетнамца вышли…
— Мы бы его никогда не нашли, — скрипнул зубами барон. — Но людям иногда очень нужны деньги.
— Кто-то из своих настучал?
— Да. Пришел парень… Он несколько месяцев работал в этой его организации, как она называется… не помню. Короче, ему срочно понадобилась большая сумма, вроде как брат его кому-то задолжал. Парень не был в курсе всего, но то, что этот Савинский организовал убийство Григория, знал точно. Ты тогда в отъезде был, так что все без тебя свершили. Саша и Паша хорошо сработали.
— Все-таки надо было узнать, кто на курок нажимал…
— Это не так уж и важно, сынок. Ты же не будешь наказывать пистолет за то, что он стреляет. Но… послезавтра, на сороковины, возле могилы соберутся все его друзья, среди них как пить дать будет и тот, кто убил твоего дядю. И если в тот раз мы просто разрушили его могилу, то теперь сделаем так, что в живых не останется никто.
— Ты хочешь снова устроить взрыв?
— И очень мощный. Килограмма два-три взрывчатки.
— Так это же половину кладбища разнесет!
— А тебе что за дело? Там твои родственники не лежат. Остальное — до задницы. Ну, ладно. Поскольку ты теперь от дяди Гриши дело перенял, скажи, как тебе понравился тот новый афганец, с которым мы по «зубному порошку» работаем?
Зубным порошком между собой цыгане-наркодельцы называли героин.
Василий закурил и откинулся в кожаном кресле.
— Совсем мне этот Фарид не нравится, — сказал он, выпуская дым через ноздри. — Сладенький он какой-то, как повидло. Те люди, с которыми мы раньше работали, настоящими мужчинами были. Жаль, что их америкосы замели. А этот… Ну, да что говорить, поставки идут регулярно, жаловаться не приходится. Только вот порошок качеством похуже.
— А тебе какое дело до качества? Не тебе колоться…
— И то правда, отец. Только вот платить можно поменьше.
— Понятно. С Фаридом я сам переговорю, по спутнику. Он вроде у нас где-то учился, так что по-русски понимает.
— В Минске он учился, на химическом факультете. А кого ты пошлешь фугас закладывать? — неожиданно спросил Василий.
— Пошлю Пашу и Сашу. Начали — пусть и закончат. Следующий взрыв на годовщину смерти Григория устроим, а потом — на годовщину смерти Савинского. Не будет ему покоя.
— Стоит ли, отец? — покачал головой Забарский-младший. — Так и влететь недолго. Менты ведь не дураки, поймут, что к чему, охрану выставят…
— А пусть себе выставляют. На этом кладбище наш человек работает, предупредит, если что. Все, проехали. Как Зойка твоя? Не много ты ей воли даешь?
— Ей попробуй не дай. Огонь баба, ты же знаешь, — Василий довольно осклабился. — Да не волнуйся, она пределов дозволенного не переходит. Почти… А что я ей на тачке позволяю кататься, так ничего страшного в этом не вижу. Не в таборе, поди, живем.
— Эк сказанул… Ты табор-то хоть когда-нибудь видел настоящий? Не видел. А говоришь… В иных таборах женщины такую власть имели, что даже мне не снилась. Это мы тут, в городах, свои порядки завели. Впрочем, я такой цыганки не знаю, чтобы потребовала от мужа машину и за руль села. Русская, она и есть русская. Внука мне скоро подарите? — без малейшего перехода спросил барон.