На эту отвратительную сцену с ужасом смотрела престарелая пациентка. Она пыталась крикнуть, но из её горла вырывался лишь хрип. Маньяк наконец отгрыз сосок и начал его жевать. Заметив, что на него смотрит старуха, он ухмыльнулся и достал из кармана окровавленный скальпель. Несколько сильных ударов в шею - и старуха задёргалась в агонии.
Кровавый эскулап снова повернулся к медсестре, но тут его внимание привлекла ещё одна обитательница палаты - совсем молодая худенькая девушка, почти девочка.
- Не надо, прошу вас, не надо... - зашептала она, когда маньяк со скальпелем наклонился над ней.
- Ты всё равно скоро умрёшь, - прошипел он с плотоядной улыбкой. - Болезнь твоя не лечится, жить тебе осталось считанные недели...
Он рывком сорвал с неё одеяло и начал стягивать трусики.
В палате заскрипели кровати - больные начали просыпаться. Какая-то женщина кинулась к двери, вопя во всю глотку. Веденеев догнал её и всадил скальпель ей в спину. Она всё же вырвалась, выскочила в коридор и побежала, голося:
- Убивают! Люди! Убивают!...
Крик разорвал сонную тишину больничного коридора, эхом прокатившись под его сводами.
Маньяк снова воткнул в беглянку скальпель, на этот раз точнее - под сердце. Она повалилась. Он нанёс ей ещё несколько ударов, окончательно заставив умолкнуть, затем вернулся в палату.
При его появлении истекавшая кровью медсестра попыталась заползти под кровать. Он вытянул её оттуда за ногу, вырвал из рук сотовый телефон.
- Не зли меня, - прохрипел он. - Ты, наверно, девственница? Сейчас у тебя будет секс...
Он удобно устроился на ней, стиснул её бёдра и вскоре палата огласилась его сладострастным визгом...
В палату заглядывали больные из соседних палат. Не веря глазам, они в смятении отступали.
Насильник ещё дёргался на своей жертве, когда ему на голову кто-то догадался обрушить табуретку. Он сдавленно хрипнул и завалился набок. Между тем коридор за дверью наполнялся гулом голосов, везде зажигался свет, сбегались люди...
Через пять дней уже ничто не напоминало о разыгравшейся здесь трагедии. За окнами в разгаре был солнечный летний день, по коридору неспешно расхаживали пациенты; за стойкой сидела новая медсестра, разговаривая с девушками-стажёрками из медицинского института; санитары катили носилки, сновали врачи. В больнице за это время не раз побывала милиция, были опрошены свидетели, сняты отпечатки, просмотрены видеоматериалы следящих камер. Дело вроде бы представлялось очевидным, расследовать было нечего. И всё же эхо тех событий не улеглось окончательно. То и дело появлялись посторонние люди, которым во что бы то ни стало надо было осмотреть место происшествия. Вот и сегодня по коридору, в сопровождении заведующей отделением Маргариты Львовны, ходили двое: полная женщина средних лет, одетая не по-больничному ярко, с цветастой шалью на плечах, и молодой мужчина лет двадцати пяти, худощавый, темноволосый, очень бледный, в летнем светло-сером костюме, привлекавший к себе внимание главным образом своими очками с изумрудно-зелёными стёклами.
Стажёрки и медсестра, прервав болтовню, смотрели, как женщина в шали, поводя руками, неторопливо ходит от стены к стене.
- Чувствуется аномалия, - говорила она негромко. - Здесь она слабее, чем на втором этаже...
- Лида Грекова была убита вон там, - Маргарита Львовна показала на дверь кабинета. - А на втором этаже произошли остальные три убийства...
- Да, совершенно очевидно, что наиболее сильная аномалия наблюдается в районе второго этажа, - важно кивнув, сказала гостья. - Здесь она несколько слабее.
- Антонида Ивановна, мы все очень надеемся на ваши экстрасенсорные способности, - заговорила заведующая, - потому что, как хотите, а в этой истории что-то не так. Не так, чует моё сердце! Не мог Веденеев совершить такое. Я его, слава богу, знаю пятнадцать лет...
- Но ведь милиция не сомневается в его виновности, - заметил молодой человек.
- У нас все потрясены, - Маргарита Львовна сокрушённо качала головой. - Михаил Анатольевич Веденеев - скромнейший, деликатнейший человек, прекрасный врач, примерный семьянин. И вдруг - насильник, убийца... Это абсурд, дикость какая-то...
Ясновидящая посмотрела на неё снисходительно.
- Милая моя, что он скромнейший человек и примерный семьянин - ещё ничего не доказывает.
- Я пятнадцать лет проработала с ним бок о бок, - с жаром начала объяснять Маргарита Львовна. - Он не мог этого сделать. Не мог! Я готова поверить, что он действовал под внушением, под гипнозом, под воздействием психотропных веществ, но никак не самостоятельно! Головой готова поручиться, что это исключено. И я хочу, Антонида Ивановна, чтоб вы подтвердили это или опровергли.