Улыбки исчезли с лиц Неда и Стефани.
Я бросила на Броуди сердитый взгляд. Почему он был груб?
— Нет, пожалуйста. Останьтесь. Мы не так уж и заняты. И вам стоит поговорить с Марти.
— Вы уверены? — спросила меня Стефани, бросив на Броуди осторожный взгляд.
— Да, это было бы чудесно. Пожалуйста.
— Спасибо. — Она расслабилась и еще раз оглядела комнату. — Мы скучали по этому месту. Мы управляли этим магазином двенадцать лет. Он был нашим третьим ребенком.
— Третий ребенок, который принес нам деньги. — Нед расхохотался. — Я не представляю, чтобы мы смогли продать Сьюзи или ЭмДжей за четыреста восемьдесят тысяч долларов. Не то чтобы мы когда-нибудь собирались продавать своих детей.
Стефани рассмеялась. Марти рассмеялся.
Броуди напрягся.
А у меня отвисла челюсть.
Четыреста восемьдесят тысяч долларов.
Со стороны Неда было чертовски бестактно озвучивать эту цифру.
И поучительно.
— Ты сказал, сто двадцать пять, — прошептала я, глядя на Броуди.
Он не сводил глаз с двери, словно хотел, чтобы Нед и Стефани ушли. Теперь я поняла, почему он так стремился вытолкать их на тротуар.
Только ущерб уже был нанесен. Они раскрыли его тайну.
— Ты сказал, сто двадцать пять, — повторила я, скрестив руки на груди.
Он опустил взгляд, чтобы встретиться со мной взглядом, и на его лице не было сожаления. Нет, было только чувство вины.
Напряжение черным облаком повисло в комнате, воздух сгустился настолько, что стало трудно дышать.
— Скажи что-нибудь, — потребовала я.
Он моргнул, затем посмотрел поверх моей головы на Марти.
— Не могли бы вы нас извинить, пожалуйста?
Броуди не стал дожидаться ответа Марти. Он схватил меня за локоть и повел обратно через рабочую комнату в соседний кабинет, закрыв за нами дверь. Это была маленькая комната, в которой стояли деревянный стол и диван. Но на полу было ровно столько места, что между нами оставалось добрых три фута.
— Как ты мог?
— Ария, позволь мне объяснить.
— Зачем? Все кажется довольно ясным. Ты купили цветочный магазин за полмиллиона долларов…
— Не так уж и много.
— Детали, — прошипела я. — Полмиллиона долларов, а потом солгал мне о цене. Почему?
— Потому что тебе нет необходимости обременять себя огромными долгами. Не тогда, когда я могу себе это позволить.
— Дело не в деньгах! — закричала я, и мой голос отразился от стен. — Ты приехал в Орегон и сказал мне, что у тебя есть цветочный магазин. Так?
Его молчание было единственным ответом, который мне был нужен.
Это пронзило мое сердце. Я чуть не упала на колени.
Все это время я была так уверена, что Броуди всегда был честен. О чем еще он мне лгал?
— Ты солгал мне.
— Я должен был.
Я покачала головой.
— Нет, не должен. Я бы переехала. Даже если бы не было никакого цветочного магазина, я бы все равно переехала.
— Я не мог так рисковать. — Он махнул на мой живот. — Ты была нужна мне здесь.
И я была бы здесь. Просто потому, что он попросил меня принять участие в жизни нашего ребенка. Но он не дал мне такого шанса. Он не оказал мне ни своего доверия, ни своей веры.
Мой подбородок задрожал, а глаза наполнились горячими, злыми слезами. Чертовы гормоны. Они лишили меня самообладания.
— Я так зла на тебя сейчас. Ты не можешь решать, как мне жить дальше. У тебя не может быть от меня секретов. У тебя были месяцы, чтобы сказать мне правду. Месяцы.
— Мы не думали, что это стоит того, чтобы расстраиваться…
— Мы?
Броуди вздрогнул, поняв, что только что облажался.
— Клара. Она знала.
Он закрыл глаза и кивнул.
— Убирайся. — Я повернулась к нему спиной, прежде чем он успел увидеть, как скатилась первая слеза.
— Ария…
— Я сказала, убирайся.
Он стоял там несколько минут, ожидая. Но когда я не обернулась, он глубоко вздохнул и ушел.
Я вздохнула, только когда зазвенел дверной колокольчик. Затем я позволила себе выплакать непролитые слезы, всего на мгновение, прежде чем взять себя в руки и вытереть лицо насухо.
От слез не бывает ничего хорошего. Я поняла это после смерти моих родителей. Нам с Кларой было по десять лет, когда у нас украли наших родителей. Боль так и не прошла. Со временем она притупилась, но, как и свалка, осталась незабываемой.
Реки слез не вернули их к жизни. Реки слез не спасли нас от дяди. Реки слез не спасли меня от жизни на свалке в пятнадцать лет.
Слезы были бессмысленны.
Слезы не заставили бы Броуди измениться.
Грязь.