— Да, — параллельно отметил Арендт, — ты — первый пациент за пять лет. Давненько я не занимался частной практикой.
— А что случилось? — простодушно спросила я. — Вы же были главным врачом Лесного города. Такая ответственная должность. Или вас…
Тут я поняла, что могла сказать что-то обидное или неприятное для него, но было поздно. Когда уже я начну сначала думать, а потом говорить?
— …или меня уволили? — Драйзер поднял глаза и ласково прищурился. — Нет, до такого бы не дошло. Я пользовался доверием и уважением горожан и властей. Просто настал момент, когда я достиг максимума на том месте и решил двигаться дальше. Я знал, что местный климат обладает целебным действием и организовал санаториум. Это было новаторским делом, первое подобное заведение во всей Валлории. Когда и оно смогло функционировать без моего участия, я оставил его на попечение своей ученицы, той самой Флоры Делл, а сам вот занимаюсь медицинскими изысканиями.
Доктор снова вернулся к записям. Какой же он труженик!
У меня есть странная привычка характеризовать знакомых людей растениями: женщин — цветами, мужчин — деревьями. В моём ботаническом мире Арендт был бы лиственницей — растением прочным, высоким, долгоживущим, ветро- и морозоустойчивым, способным противостоять неблагоприятным условиям и которому не страшны грызуны. По совпадению, много этих хвойных деревьев росло в окружении Лесного города.
— И в чём они заключаются? — я захотела узнать, над чем он конкретно работает.
— Не уверен, что тебе это будет интересно, — сухо заметил мужчина, не отрываясь от письма. — Думаю, ещё не помешает изучить твою мочу…
— Ой, — испугалась я. — Может, не стоит?
Он хмыкнул, но спустя мгновение обратил внимание на мою ладонь, которую я теперь инстинктивно убирала за спину, отложил перо и сказал:
— Ну-ка покажи.
Нехотя я протянула ему забинтованную кисть. Доктор начал аккуратно разматывать материю. Когда же он снял её полностью, нам в нос бросился довольно неприятный прелый запах, и мужчина ужаснулся:
— Кошмар! Ты разве не показывалась врачу? — Арендт смотрел на меня удивлёнными глазами.
— Нет. Надеялась, что оно само заживёт, — честно призналась я. — Ведь чувствую себя относительно терпимо. Мне принесли какую-то мазь, и я пользуюсь ею.
— Само заживёт! Ты с ума сошла? — доктор аж подпрыгнул от возмущения. — Мало того, что ты не думаешь об эстетическом виде, так тебе ещё и наплевать на здоровье. Без должной обработки ты можешь получить заражение, а потом и некроз кожи! Хочешь без руки остаться?
Ошеломлённая, я смотрела на него и, запинаясь, произнесла:
— Тогда всем было не до моего ожога. Мне казалось, что это не так серьёзно.
И в самом деле, в тот момент мы переживали гибель Ребекки, а я к тому же грустила по Гарольду и едва обращала внимание на свою рану. Но сейчас, взглянув на повреждённую кисть, я вся задрожала, представив, что могу лишиться её.
— Это просто бардак какой-то, — возмутился мужчина. — Ты-то — ладно, о чём думали твои родители?!
Он быстро подскочил к узкой двери, вытащил из кармана связку ключей и начал открывать замки. Затем доктор исчез в комнатушке, и я лишь слышала, как он гремел там склянками.
Меня заколотило от страха. Ну почему мои несчастья продолжаются, почему всё не может быть хорошо, как прежде? Чем я заслужила это?
Не в силах сдерживаться, я заплакала. Одна, здесь в медицинском кабинете, после того как на меня накричал доктор Арендт, с этим дурацким ожогом, без Гарольда. Я уронила голову на руки, лежащие на столе, и разрыдалась уже вовсю.
— Ну, довольно слёз, — вернулся ко мне мужчина, сменивший гнев на милость.
Он принёс ватку и баночку со спиртом, осторожно взял мою кисть и стал протирать её. Я же боялась даже смотреть в его сторону.
— Сейчас я всё обработаю и смажу подходящим препаратом. Учти, в ближайшие дни нужно делать перевязки утром и вечером. Заживать будет долго, возможно, останется шрам, но ты точно избежишь гангрены.
Несмотря на его оптимистичные уверения, я была не в силах прервать поток слёз. Доктор ласково поддерживал меня и старался успокоить. Только я не могла остановиться.
— Так, вижу, тут совсем запущенный случай, — покачивая головой, заявил Арендт и достал из шкафа высокую узкую бутыль с резким кислым запахом.
— Что это? — я подняла заплаканные глаза, когда мужчина налил мутную жидкость и протянул мне. — От ожога?