Я судорожно думала, какую ещё информацию возможно получить от служителя кладбища. Неужели он уже выложил всё, что знает?
— Вы помните, где она работала?
— Прислугой, но у кого — и тогда не знал, — мой собеседник развёл руками. — О, кстати! У неё ж жоних имелся.
Это меня приободрило. Он-то, надеюсь, жив-здоров и сможет что-то рассказать?
— Как его зовут? Где живёт? Как выглядит?
Сторож даже оторопел:
— Ну ты и спрашиваешь. Он всего два раза здесь был. На похоронах и потом через месяц, словно попрощаться приходил. В военной форме. Стало быть, уехал. С тех пор ни разу не приезжал или я не видел. Имени его не скажу, мы с ним на брудершафт не пили. Но такой — лет двадцать пять, росту среднего, лицо обыкновенное.
Я вздохнула. С такими данными далеко не уедешь. Бывший жених — уж ни его ли я должна найти? Как выйти на военного без имени и особых примет? Сейчас ему должно быть около сорока. Наверняка, женился, раз больше не приходит. Да и если найду? Сказать: мне некий голос велел вас разыскать и привести? Мол, что-то давно вы не навещали могилу своей бывшей невесты.
Уже из отчаяния я спросила:
— Почему на памятнике вишнёвое дерево? Что оно означает?
Мужичок поднял глаза к небу, закусил губу и помотал головой:
— Вот чего не знаю, того не знаю. И правда, зачем тут вишня? Это же не сад, здесь мёртвое тело в гробу лежит…
Опечалившись, я поняла, что мама была права. Какой ерундой я занимаюсь! Хотя, что мне ещё делать? Надо ехать в библиотеку, найти новые ноты для работы. Моя жизнь заключена в нашем бродячем театре, а не в поисках смутных призраков прошлого.
— Ты чего пригорюнилась? — сторож заметил мой расстроенный вид, когда мы уже пошли обратно. — Зачем тебе она? Ты ей кто?
— Никто, — тихо призналась я.
— Заходи почаще, а то мне бывает скучновато, — он вошёл во вкус. — Например, могу отвести к склепу покойной дочки мэра и рассказать много историй про неё…
— Спасибо за помощь. До свидания, — развернувшись, я направилась к выходу.
«Зачем сказала ему «до свидания»? Ведь я не собираюсь больше приходить сюда, даже если в моей голове будут всякие голоса», — твёрдо пообещала я себе.
Разочарованная, я села в карету и попросила Шаля отвезти меня в библиотеку. Мы медленно ехали, а я всё не могла остановить свой внутренний диалог:
— А что ты ожидала услышать? Что она была певицей в театре, как и ты? Что и тебя ждёт такая же судьба — умереть молодой?
— Не знаю.
— Или что ты — её перевоплощение?
— Не знаю.
— И «найди». Кого найди? Родители умерли, жених уехал воевать. И если он жив, зачем ему возвращаться сюда спустя семнадцать лет?
— Не знаю.
И тому подобное. Настроение резко ухудшилось. Мне опять захотелось забиться в какой-нибудь уголочек и плакать там по Гарольду. Будь он рядом, то сказал бы: «Изабелла, не трать время на глупости. Пой и радуй других. С нетерпением жду твоего концерта в Столичном городе».
Тут меня осенило. Ведь скоро мы будем гастролировать в столице, везде расклеят наши афиши. Он точно придёт. Я с радостью начала предаваться мечтам, что увижу его в первом ряду зрительного зала, как Гарольд вежливо постучится ко мне в гримёрку с огромным букетом роз…
Эти радужные фантазии приободрили мой дух. Нужно срочно выучить несколько красивых песен, чтобы поразить его.
Как раз в тот момент мы подъехали к библиотеке. Она представляла собой небольшое одноэтажное здание серого цвета.
— Спасибо, вы можете быть свободны. Я вернусь сама, — сообщила я кучеру и зашла внутрь.
Мне нравилось бывать в таких зданиях — здесь царила атмосфера тишины и размеренности. Время словно останавливалось, никуда не нужно спешить, можно просто наслаждаться покоем и знакомиться с изданиями, в которых так много самой разной информации. Для среднего класса книги всё ещё оставались дорогим удовольствием — их выдавали для чтения только в самом здании, а доступ в библиотеку был по платному абонементу.
Внутри помещения, разделённого на читальный зал и хранилище, было пусто. За одним из столов я увидела единственного человека — дядю Октавиус, он пришёл даже раньше обговоренного часа. Наверное, ему не сиделось без дела в санаториуме. Я тихо подошла и села рядом.
— А, привет, — дядюшка чмокнул меня в щёку и продолжил разглядывать какие-то сборники с лупой. — Вот смотрю, чем богаты местные книгохранители.
— Есть что-то интересное?