— Шарлотта, подождите, пожалуйста, — крикнула я ей вдогонку.
Она обернулась и посмотрела на меня с явным раздражением. Ох, будь что будет!
— Простите, — запыхавшись, выпалила я, — мне вовсе не хотелось выступать, но так получилось. Это больше не повторится. И, пожалуйста, не сердитесь на доктора Арендта.
Сначала её лицо было каменным, потом потихоньку его напряжённые мышцы расслабились. Затем широким движением рук Шарлотта встряхнула кудри.
— С чего ты взяла, что я буду сердиться на моего старого друга? — игриво возмутилась она и взглядом потребовала ответа.
— Потому что он привёл меня сюда, — растерялась я от быстрой смены её настроения. — А я испортила вам вечер…
— Вот ещё! — теперь женщина уже засмеялась. — Я рассержусь на Арендта только в том случае, если он сам запоёт, ведь у него нет ни слуха, ни голоса, и после такого выступления ко мне вообще никто не будет приходить. А ты… Тебя попросили — ты выступила. Так?
— Так, — робко призналась я, не понимая, к чему идёт наша беседа.
— Ну и ладно, — пожала плечами Шарлотта. — Петь я не способна, что же печалиться тому, что кто-то умеет делать это красиво?
Мне показалось, что она в первую очередь успокаивала саму себя. Но словно на минном поле, я опасалась оступиться и молча дрожала, как осиновый листочек на ветру. Заметив моё смущение, Шарлотта решила быть великодушной:
— Ладно, я уже не сержусь, — ровным тоном заявила она. — Мы, веснушчатые, должны поддерживать друг друга, не правда ли?
— Вы тоже… — я побоялась произнести это слово и изумлённо начала вглядываться в её лицо.
В принципе да — рыжеволосые люди почти всегда отличались наличием веснушек. И хотя я была светлокожей шатенкой, эта доля почему-то не миновала и меня. Причём я не могла терпеть их потому, что они: во-первых, придавали мне подростковый вид, а во-вторых, появлялись и пропадали, когда сами хотели.
— Но у вас нет веснушек, — искренно заявила я.
— Есть, — горячо возразила женщина. — Просто здесь в коридоре темно. К тому же я пользуюсь специальным кремом, который делает их незаметными.
— Что за крем? Как он называется? Где продаётся? — простодушно поинтересовалась я.
— Честно говоря, у него нет названия, — заявила Шарлотта. — Его изготовляет мой аптекарь.
Проклятье! Я немного приуныла — избавление от ненавистных точек, казалось, было так близко.
— Давай, я подарю тебе эту баночку? — вдруг расщедрилась хозяйка дома. — Только она у меня начатая.
— Нет, я не могу, — отказалась я. — Вы же сами им пользуетесь.
— Подумаешь, — фыркнула она. — Аптекарь потом сделает новый.
Предложение выглядело очень заманчивым. Видя моё замешательство, Шарлотта взяла меня за руку и повела по винтажной лестнице на верхний этаж. Пройдя через коридор, на стенах которого висели её портреты в роскошных платьях, мы оказались в спальне. Это была длинная комната с двумя большими окнами. У одной стены стояла кровать с балдахином, заправленная шёлковым покрывалом зелёного цвета. В другом конце находилась тахта, заваленная нарядами.
Шарлотта подошла к туалетному столику, расположенному между окон, долго копошилась среди разнообразных средств и, наконец, протянула мне стеклянную баночку, скорее даже не с кремом, а каким-то прозрачным гелем.
— Спасибо, — не веря своему счастью, сказала я.
— Пустяки, — женщина махнула рукой и бухнулась в широкое кресло. — Всё же иногда меня утомляют такие вечера…
— Зачем тогда вы устраиваете их? — спросила я и сразу укорила себя за дурацкую поспешность.
Однако Шарлотта не обиделась на мою реплику. Наоборот, она жестом предложила сесть на её кровать. Я, было, отказалась, но хозяйка дома взглядом приказала подчиниться.
— Зачем? — женщина задумчиво повторила мой вопрос и закинула голову в потолок. — Чтобы не скучать одной в этом огромном доме. Чтобы чувствовать жизнь вокруг. У меня много слуг, но я не могу быть с ними на равных.
Тут я вспомнила, что она — вдова. Наверное, Шарлотта не выходит замуж потому, что даже несмотря на её яркую внешность и энергию, она до сих пор тоскует по умершему мужу? Словно подтверждая мои слова, женщина продолжила:
— Меня выдали замуж совсем молодой за богатого солидного человека. Мы прожили несколько месяцев, а потом он погиб. И тогда, двадцать лет назад, я уже точно знала, что никогда больше не заведу семью. Вот так годы и прошли. Но душа не терпит пустоты, поэтому я устраиваю подобные приёмы. Надо же мне как-то развлекаться, правда?