Мы оказались в комнатке, которая выглядела довольно аккуратно. Плотно задёрнутые выцветшие занавески почти не пропускали уличный свет. Повсюду стояла старая мебель, но все дверцы держались на местах, а на полках не было пыли. На столе я заметила книгу для незрячих.
— Так я запамятовал, кто ты и зачем пришла? — поинтересовался Фитч, наощупь дошедший до стула и севший на него.
Хотя мне не поступило никакого предложения устроиться, я откинула стеснительность и сама присела на табуретку на некотором отдалении. Старик выглядел безобидным, и я малость успокоилась. Признаюсь, было не очень приятно смотреть в его безжизненные глаза, поэтому я отвела взгляд.
— Я — артистка из бродячего «Театра Конрой», — коротко представилась я. — Мы проездом в вашем городе, и сейчас я узнала, что наша родственница жила и скончалась здесь много лет назад. Мне хотелось бы понять, что тогда произошло.
В эту минуту я не кривила душой. Я искренне верила в то, что, скорее всего, та Изабелла — моя родня. Хотя о слове «найди» на кладбище я благоразумно решила умолчать.
— Вы тогда работали главным констеблем, — продолжила я, заметив, что хозяин дома слушает с вниманием. — Я читала ваше интервью в газете. Следствие пришло к выводу, что это был несчастный случай. Я не опровергаю выводы, но всё же, вдруг вы помните, как звали жениха Изабеллы Конрой, умершей шестнадцать лет назад? Или вы можете направить к кому-нибудь в полиции? Не думаю, что информация до сих пор засекречена… Просто её родителей уже тоже нет в живых, и мне больше не к кому обратиться.
— Что-то знакомое, — пробормотал старик. — Когда говоришь, это случилось?
— Шестнадцать с половиной лет назад, — с готовностью ответила я.
Он задумался, закряхтел и стал растирать жёлтые пальцы. Затем причмокнул бесцветными губами и произнёс:
— Ох, с той поры столько воды утекло. Да и в нашем управлении людей посменялось. Что же ты ждала так долго, пораньше не могла прийти?
— Как-то не получилось, — пожала я плечами, не обижаясь на бестактный вопрос. Фитч сказал это без злорадства, ведь он не видел, что я — юная девушка.
— Несчастный случай с отравлением. Дело-то закрыли ещё в те годы, — подняв голову, вспомнил старик.
— Да, — подтвердила я.
— Тогда зачем сейчас ты пришла ко мне? — недоумённо спросил он.
— Может, вы что-то помните? Важные детали, были ли подозреваемые, имя её жениха…
— Зачем тебе тот?
— Я ищу любые следы, любые зацепки, — призналась я. — Для меня это очень важно.
— Мне перевалило за семьдесят, — сообщил бывший следователь, дёргая левой ногой. — Тридцать пять лет службы, расследование сотни разных преступлений, поимка преступников, пятнадцать лет уже как я в отставке, и ты думаешь, что я смог бы рассказать подробности давнего происшествия и имя знакомых пострадавшей?
— Что ж, — вздохнув, я встала с места. — Вы правы, прошло слишком много времени. Извините за беспокойство.
— Не скажу, что хорошо помню это дело, — как ни в чём не бывало продолжил старичок. — Сейчас вообще память ни к чёрту. Вроде положишь с вечера куда-то трость, а утром — где она? Дженна, моя подручная, приходит через день, и когда её нет…
— Простите, так вы что-то помните или не помните про дело Изабеллы Конрой? — с замиранием сердца спросила я.
Фитч насупился из-за того, что я прервала его:
— Если я скажу тебе, что помню хорошо — это будет неправдой. Но и утверждать, что совсем не помню, тоже не могу. То дело было моим последним, к тому же нераскрытым. Каждый следователь помнит своё последнее нераскрытое дело. Ведь городок маленький, криминала нет, мелких преступников находили сразу же. Умышленных убийств у нас отродясь не бывало. Максимум случалась поножовщина в баре или несчастные случаи. Да и во внезапной смерти той девушки всё указывало на бытовую оплошность. Но…
Тут бывший констебль остановился, и мне показалось, что он даже захрипел. Наступила короткая пауза.
— … Но, — осторожно повторил Фитч, — мы так и не нашли её убийцу.
VII
— Что? — я думала, что ослышалась. — В «Листке» писали…