— Так, — без особого желания согласился он. — При всём том, наша стабильность оказалась такой непрочной. Гастроли идут с трудом, переезды тяжелее с каждым годом. Сейчас лишились части коллектива, оставшиеся до сих пор не могут прийти в себя… Придётся возвращаться в столицу и возможно кто-то устроится в театр Зигфрида, а остальные будут заниматься чем-то ещё. Я старался, прикладывал усилия, но очевидно мы не сможем оправиться от этого удара.
— Сможем! — с жаром подхватила я и вспомнила совет Арендта по решению проблем — «хороший план и хорошее исполнение». — Пару дней отдохнём здесь, затем приедем в Столичный город. Не для того, чтобы работать у нашего заклятого конкурента, а чтобы нанять парочку артистов, которые дадут театру второе дыхание. Всё встанет на свои места, будет как прежде. Даже лучше.
Дядя с удивлением посмотрел на меня:
— Вот как ты заговорила!
— Да, — с готовностью продолжала я. — Найдём новые красивые песни и пьесы. А хореография — ты только дай танцорам волю, не контролируй каждое движение, и я уверена, они смогут придумать что-то интересное самим.
Октавиус приподнялся на кресле и погладил меня по голове. Его взгляд озарилось лучиком надежды:
— Ты, правда, так считаешь?
— Конечно. Мы не дадим разрушить «Театр Конрой»! — с готовностью заявила я.
— Просто я думал, что тебе тоже не совсем нравится подобная жизнь, — разоткровенничался дядя. — Значит, ты не покинешь нас?
— Нет, — искренне сказала я и обняла его.
Закрыв глаза, я понимала, что одновременно говорила и правду, и неправду. Но кто знает, может, в будущем я поменяю решение и останусь в труппе навсегда?
— Увидишь, наши золотые деньки ещё впереди, — пообещала я и набралась решимости сделать всё для этого.
— Эй, что тут происходит? — окликнул нас заглянувший Клаус.
— Ничего, ничего, — поспешно ответил дядя, а я встала в полный рост.
— Можно мы не будем сегодня больше репетировать? — нудным голосом спросил молодой человек. — Уже темно, настроения нет…
— Хорошо, — бодро сказал Октавиус. — Так и быть, но завтра примемся за дело с удвоенной силой.
На что Клаус хмыкнул и стремительно исчез в дверном проёме. Он явно не желал услышать последние слова дяди.
— Кстати, сейчас начнётся ужин. Останешься?
— Пожалуй, — согласилась я.
Вообще-то мне не хотелось возвращаться обратно в дом доктора. Я чувствовала себя чужой там. Что касается руки, то она не болела, и я подумала, ничего страшного не случится, если пропустить одну перевязку и остаться на ночёвку в санаториуме.
Мы пришли в столовую одними из первых. Две пожилые служительницы уже приносили еду. Дядя указал на свободные места, и мы сели рядом. Сразу же один за другим стали появляться артисты труппы, в том числе родители, а также малочисленные пациенты.
Столовая представляла собой длинную прямоугольную комнату, в центре которой находился общий стол человек на тридцать. Деревянные стулья были очень жёсткими, без подушек или чехлов. На стенах, освещённых газовыми лампами, висели картины с довольно примитивными изображениями природы.
Родители уселись напротив и озабоченно спросили:
— Ты разве не собираешься на ужин к доктору Арендту? Наверняка, у него кормят повкуснее.
— Нет, — небрежно отмахнулась я. — Останусь ночевать с вами, рука уже не болит.
— Как знаешь, — сказала опешившая от моего неожиданного решения Розамунда.
Наш разговор прервала незнакомая женщина в белом чепце и халате поверх серого платья, которая на тележке подвезла огромную кастрюлю и начала разливать из неё по тарелкам. Я отклонилась, чтобы она без помех положила серую однородную массу и мне. В недоумении я оглянулась по сторонам — похоже, остальным людям подобная еда была не впервой, и они ели её без всякого подозрения.
Зачерпнув немного ложечкой, я медленно поднесла смесь ко рту. По запаху это напоминало разваренную пшённую кашу. Я её терпеть не могла. Осторожно положив ложку обратно на тарелку, я замешкалась. Но на столе из еды присутствовал только чёрный хлеб.
— Здесь подадут что-то другое? — тихонько поинтересовалась я у мамы.
— На второе сегодня будет пареная брюква, — тоже шёпотом ответила Розамунда. — А на десерт — печёное яблоко. Кстати, тут не советуют разговаривать во время приёма пищи.
Да уж, узнаю порядки доктора Арендта. И хотя я проголодалась, мои вкусовые рецепторы протестовали против пшённой каши. Конечно, я слышала, что она и брюква обладают питательными свойствами, однако сделать усилие над собой было сложно.