Как же я устала за эти дни. Ведь ежедневно происходили разные бурные события, я куда-то ездила, выпытывала информацию, собирала по крупицам факты, но в итоге не добилась хоть какого положительного результата. Всё оказалось миражом.
— У тебя что-то случилось? — спросила мама, заметив мой грустный вид.
— Да что могло случиться, — пожала плечами я. — Просто нет настроения.
— Что с рукой?
— Уже лучше, — я взглянула на свою забинтованную ладонь.
В последнее время она меня почти не беспокоила, если не считать того, что рана затягивалась. Но благодаря вмешательству доктора Арендта заживление ускорилось и об ожоге я больше не волновалась.
— Завтра уезжаем рано утром, — сообщил вернувшийся отец. — Мы заедем за тобой к Драйзеру, будь готова к восьми.
— Нет, — поморщилась я. — В эту ночь я останусь с вами. Только нужно забрать мои вещи, я оставила чемодан у них в прихожей.
Отец удивился, однако ничего не сказал. А я стала размышлять. Уже наступил вечер, а если мы уезжаем так рано, то я не успеваю заехать на кладбище и попрощаться с той Изабеллой, как бы странно это не звучало. Не имеющее смысла действие, хотя я давно решила, что отправлюсь туда перед отъездом. Сейчас шансы осуществить задуманное резко снижались. У меня оставался сегодняшний поздний вечер или завтрашнее раннее утро. Не самые лучшие отрезки зимнего дня для посещения погоста. Да и тем более он может быть закрыт. Похоже, придётся отложить визит до нашего следующего приезда в Лесной город. То есть, на год.
В разговорах ни о чём вечер подходил к концу. Затем общей гурьбой мы спустились на ужин. В коридоре я столкнулась с дядюшкой Октавиусом.
— Как ты, девочка? Завтра отправляемся в Горный город. Снова начинаем работать, — он довольно потирал руки. — Готова?
— Готова, — заходя в столовую, я выдавила из себя улыбку.
Что ж, как говорится, что ни делается — к лучшему. Пусть мы были на некоторое время выбиты из привычной колеи, но теперь всё возвращается на свои места. Впереди — переезды, выступления, кочевая жизнь. Осталось продержаться лишь полтора года!
За ужином еда не лезла в рот, один её вид вызывал во мне отвращение. Мыслями я постоянно возвращалась и возвращалась к Полю. Память выуживала последнюю картинку, которую я видела: его, в окровавленной рубашке, увозят на старой скрипучей каталке вглубь больничного коридора. А ведь он признался мне в любви. Удивительно, я даже не замечала ничего такого, вспоминая его поведение. Казалось, у нас с ним просто хорошие отношения. Что если завтра утром заехать к нему в больницу? С другой стороны, я не могла заставлять весь караван ждать меня…
Вернувшись в нашу комнату, я решила справиться о самочувствии Поля у кубиков. Выпавшие на гранях слова «да» и «мужчина» я истолковала как благоприятный знак, но всё равно поняла, что не успокоюсь, если не убедюсь в этом лично.
Краем глаза я заметила, как отец в верхней одежде направился к выходу. Наверное, за моим чемоданом в особняк доктора, куда же ещё на ночь глядя?
— Ты бы мог отвезти меня на пять минут в местную больницу? — догнав его, тихо спросила я.
Он тревожно посмотрел:
— Ты плохо себя чувствуешь? Что с тобой?
— Да нет, — отмахнулась я. — Там сейчас находится один мой знакомый, ассистент Арендта.
Пожалуй, не стоило говорить, что в лечебном заведении он оказался после дуэли, которая частично началась из-за меня. Я помнила, как совсем недавно отец неодобрительно относился к Гарольду. Сколько мной было пролито слёз из-за этого!
— Какой ещё знакомый? — насторожился Марк, когда вслед за ним я вошла в конюшню. — Тот парень с пятном на лбу?
Мне стало неприятно, что Поля характеризовали таким способом. Лично я уже привыкла к его внешности, и тот изъян больше не бросался в глаза. Отец подошёл к нашим лошадям, Вороному и Белогривке, похлопал их по крупу и начал запрягать.
— Да, тот, — не скрывая своё неудовольствие, подтвердила я. — Мы не успели попрощаться.
— Думаю, ничего страшного не случилось и не случится, — неожиданно строго заявил Марк. — Что у тебя в последнее время за манера образовалась — в каждом месте находить себе поклонников и проворачивать с ними какие-то дела? Что дальше? В Горном городе ты тоже кого-то найдёшь и, может, даже захочешь остаться?
— Не надо придумывать и преувеличивать, — возмутилась я. — Что здесь такого особенного? У меня и так нет друзей, только родственники. Могу я хоть с кем-то поддерживать нормальное человеческое общение?
— Во-первых, смотря что подразумевать под «нормальным человеческим общением». Во-вторых, с кем, — сурово отчеканил отец. — Общение с молодыми неизвестными типами я не одобряю. А с родственниками, должен признаться, тебе очень повезло.