И ведь именно он, Николай, придумал название «самовар» — сначала в шутку, а потом, как водится, оно прижилось, понравилось, прочно вошло в обиход. Все так и говорили: наш «самовар», вот сделаем «самовар», тогда и чайку попьем. И даже в официальном плане института тема называлась так «Разработка лазерного прибора типа „самовар“, с экранировкой плазменными и вихревыми жгутами, для исследования атмосферных аномалий». Макеты, опробованные Николаем в лаборатории, и правда походили на маленькие изящные самоварчики — все они, а их было три штуки, дали любопытные результаты и теперь почетно стояли в застекленном шкафу, как кубки за спортивные победы. Победы действительно были: «самоварчики» позволили Николаю опубликовать три статьи — одну в «ЖТЭФ» и две в «Вестнике АН». Причем, когда он предложил Мищерину быть соавтором статей, тот решительно отказался: работа ваша, вы и автор статей. Позднее Николай выступил на институтском семинаре и сразу выделился из ряда аспирантов, о нем стали говорить как о перспективном ученом-экспериментаторе. Все это принесло ему если и не славу, то определенную известность в кругу физиков своего института и столицы. Из Москвы и других городов поступили запросы — в несколько адресов выслали официальные отчеты о лабораторных испытаниях. «Самоваром» заинтересовались и некоторые научно-промышленные объединения. Николай сам готов был свернуться жгутом, лишь бы выжать из своего «самовара» все, что тот мог дать. Деревенская настырность, врожденная смекалка, воображение, упрямство — все его природные и приобретенные качества были пущены в ход. Каждую деталь, полученную из мастерской, он тщательно обрабатывал, полировал пастой до полного блеска — любая заусеница во внутренней полости трубы могла стать причиной срыва жгутов, расстройства процесса. Собственноручно же собрал всю электрическую схему — низковольтную и высоковольтную. Тут тоже было немало вроде бы мелких подводных камней, без учета которых прибор не пошел бы. Надо было тщательно синхронизировать вспышки ацетилена в кислородной струе и подачу импульсов на разгонные и вихревые обмотки электромагнита — сбой даже в миллионную долю секунды был недопустим. А сколько нервов, сил пришлось затратить ему, сколько изобретательности, хитрости, напора и дипломатии проявить, чтобы выбить из мастерских, со складов, из неповоротливых снабженцев нужные детали, приборы и материалы! А сколько дней и ночей просидел он возле первых моделей «самовара»! Зато потом, когда раскаленный газ, со свистом вырывавшийся из трубы, вдруг прямо на глазах стал сворачиваться в тугие светящиеся жгуты, сколько было тогда ни с чем не сравнимой радости! Это было торжество, его личное торжество — над самим собой, над косностью отца, над насмешливым скептицизмом тестя, над скрываемым неверием в него Ани, над самой природой, в конце концов! Ведь природа тоже сопротивлялась, и не так-то просто пошли эти коварные вихревые жгуты…
Ощущение воли, скорости и простора вдруг породило странную фантазию: ему представилась гигантская дорога вокруг земного шара в виде стального кольца, скользящего по роликовым опорам, как обойма шарикоподшипника. Земля вращалась в одну сторону, дорога — в другую, причем без всяких двигателей, только за счет сил инерции. Николай даже зажмурился, чтобы прогнать висевшее перед глазами необычное сооружение, — все-таки он был за рулем и нет-нет да и проносились мимо него встречные машины. А воображение продолжало достраивать, дорисовывать фантастический проект. Уже не просто дорога виделась ему в солнечной дали, а бублик гигантского ускорителя — полая изогнутая стеклянная трубка, из которой откачали воздух и заполнили ее газом дейтерием, изотопом водорода. Легкий разреженный газ то сжимался к центру трубы в ярко-оранжевый жгут, то расплывался к стенкам светящимся прозрачным туманом. Газ пульсировал, и в ритме с пульсациями вспыхивали какие-то вкрапления в стекле трубы, блики на дороге и солнце в ясном небе… И сами собой в уме закрутились формулы, поплелись прикидки вариантов, расчеты — сначала дороги-кольца: скорость, масса, грузоподъемность; потом — ускорителя: диаметр «бублика», энергия частиц, температура плазмы внутри трубы. Дорога могла бы стать глобальной транспортной магистралью, а ускоритель — орудием науки и техники: хочешь исследуй в земных условиях, хочешь направляй пучок на Луну — для обработки лунной поверхности или на орбиту — для сварки конструкций космических станций. Чем не дело, способное объединить человечество! А если в «бублике» разогнать два встречных пучка и потом направить друг на друга? Идея? Что скажете на это, уважаемые коллеги? Варит башка у аспиранта Александрова Николая Ивановича? Хо-хо! Еще как!