Выбрать главу

Вслед за ним легко спрыгнула девушка с холщовой сумкой через плечо, в которой, судя по очертаниям, были книги. Они встали с двух сторон у выхода и помогли спуститься горбатенькой бабе Марфе — ее-то он узнал сразу по синей, в горошинку, косынке, в которой она ходит как будто всю жизнь, и'по седым космам, свисавшим на лицо. Следом за ней полезли из автобуса и другие старухи. Вперемешку с ними выходили школьники в форменных костюмчиках и платьях, с комсомольскими значками на груди и с красными галстуками. Должно быть, догадался Николай, у малолеток сегодня кончился учебный год. Старухи благостно прощались друг с другом, троекратно, по-родственному целовались, крестили друг друга и потихоньку расходились по своим дворам.

Николай дождался, когда автобус уехал, старухи распрощались и расползлись, а бабка Марфа, поддерживаемая с двух сторон Олегом и девушкой, скрылась за Калиткой. Тогда он вылез из машины и зашагал к дому.

Двери были раскрыты настежь. Новая, подстроенная уже без него веранда, старые сени — его обдало духом родного дома: сосновой смолой, березовыми вениками, что парами висели под потолком на гвоздях на задней глухой стене; чем-то плесневелым, огуречно-ягодным, кисло-сладким от кадушек в углу; чуть пряным, потным от висевших на крючках тулупов и зимних кожухов, сыромятных ремней и меховых шапок. Под вешалкой в беспорядке стояли валенки, кирзовые и яловые сапоги, резиновые сапожки, тапочки, сандалии, свернуты были какие-то шкуры, и все это издавало свои ароматы; пахло дегтем, коноплей, войлоком, керосином, крапивой. «Какой смачный, живой дух!» — с волнением принюхиваясь, подумал Николай. И тут на него с лаем выскочил из избы Шарик — черный взъерошенный клубок. Николай даже опешил от такого стремительного и яростного нападения. Но Шарик вдруг радостно завизжал, пригнув голову и виновато скуля, боком-боком закружился под ногами и от избытка чувств пустил лужу. Узнал! Узнал песик! Николай присел перед елозившим на брюхе кобельком, потрепал загривок — Шарик перевернулся на спину, раскинул лапы — чеши! — и отвернул улыбающуюся морду, кося растроганными глазами.

— Кто там? Шарик! — раздался скрипучий голос бабки Марфы. — А ну-ка, Олежек, глянь, кто там.

В доме прозвучали быстрые легкие шаги — пропели половицы. Николай поднял голову, и взгляд его встретился с изумленными, недоверчиво-радостными глазами Олега.

— Коля?! — прошептал он. — Ты?!

Николай поднялся, шагнул навстречу, обнял брата. Олег был хрупкий, легкий. Мышцы дряблые, в талии тонок, весь какой-то мягкий, словно не из костей, а из хрящиков и тоненьких косточек, которые, сдави как следует, так и хрупнут. И смеялся Олег как-то отрывисто, каркающим ломающимся голосом, словно кашлял, при этом забавно примаргивал светло-серыми глазами.

— Кто там? — тревожась, крикнула бабка.

Олег махнул рукой, дескать, ну ее, и рука его — костистая, с широкой пятерней, но с длинными тонкими пальцами и как бы припухшими суставами, словно у истощенного тяжелой болезнью, — неприятно поразила Николая. Да и взмах — какой-то вялый, не мужской: отогнутой расслабленной ладонью. Рос в деревне, а по сложению — городской хиляк. Вот тебе и деревня! Правда, что хорошо было в мальчишке, так это улыбка: яркая, чистая, прямо солнечная. Сохранилась с младенчества! Надо же: сам весь изменился, не узнать, а улыбка — та же.

Все это думалось Николаю, пока они разглядывали друг друга, пока тискали руки и обменивались улыбками. Говорить ни тот ни другой не торопились. Николай все вглядывался в младшего, изучал, удивлялся и радовался. Хороши были и глаза у братца, хотя и белобрысые и светлые, но внимательные, живые, с искорками, неглупые глаза, а от глаз и все лицо уже не казалось таким мелким и детским, каким показалось издали. И нет пресловутой деревенской туповатости, признаки которой когда-то со страхом искал в себе.

— Ну как ты? — спросил наконец Николай. — Занятия кончились? Или… уже экзамены?

— Два сдал, — смущенно сказал Олег.

— С кем ты там? — донеслось из дому.

— Коля приехал, — ответил Олег и немо, жестом, видно, от застенчивости, не зная, как обращаться к старшему брату, пригласил входить в дом.