— Катя? Что случилось?
— Кукурузник… — было видно, что она бежала.
— Короче, упал частный самолёт в районе залива Тогонхон. Говорят…
— она попыталась отдышаться и сглотнула. — Говорят, что там корейцы летели…
Я схватилась за рацию, но она не работала, ведь мы только прилетели, и не успели настроить аппаратуру для связи с местными станциями.
— И что делать?
На мой вопрос Катя только махнула рукой, и начала доставать чемоданчики с медикаментами и своими инструментами.
— Если местные правы, то спасатели будут там только завтра к рассвету, а это значит, что они могут и не успеть!
Катя свистнула и три солдата сразу же кивнули, побежав к вертушке, что стояла у лагеря на одной из открытых полян.
— Летим?
— Летим! — решительно кивнула девушка.
Я схватила свою сумку и несколько пар раций для внутренней связи. В лагере нас осталось человек десять. Остальные уже были в поселках, что примыкали к нашему квадрату. Поэтому терять время и собирать полноценную группу в такой ситуации было верхом глупости.
Эта часть Вьетнама была самой опасной и горячей точкой. О том, что здесь постоянно происходят стычки наркодиллеров и господствует голод и зараза миру было не известно. А зачем? Людям легче, когда они не знают, что происходит за стенами их домов.
Я стянула свои волосы в высокий пучок, и смахнула тёмную прядь с лица. Мы с Катей были словно одной породы. Вот только я была бледной как моль, и даже палящее солнце почти не заставляло мою кожу темнеть. В остальном мы были как сёстры, упуская то, что ей было тридцать пять, а мне двадцать девять. Но это чепуха, ведь здесь не было времени праздновать дни рождения.
— Заводи!!!
Катя запрыгнула в вертолёт, и затянула меня. Вместе мы пристегнулись и кивнули двум парням напротив.
Дин и Сэм врачи, которые работали в команде Кати. Дин анестезиолог, Сем второй хирург и травматолог. Я же была медсестрой, которая отвечала за всё оборудование и ход лечения.
Были ещё вирусологи, экологи, просто волонтеры, что готовили пищу и раздавали помощь. А так же военные. Неизменно люди с оружием.
Нас резко качнуло и лопасти начали раскручиваться всё быстрее. Спустя миг земля стремительно начала уменьшаться, а вертолет набирал высоту. Катя внимательно смотрела в иллюминаторы, дабы не пропустить момент появления дымового шлейфа. Если самолёт упал, естественно он горел, а значит дым поможет нам быстрее отыскать пострадавших.
Но всё было тщетно! Никаких следов завесы в воздухе не наблюдалось.
— Кэт? Почему птицы так странно себя ведут?
Первым необычное поведение пернатых заметил Дин. Он указал на скалы у залива, где они буквально кружили над одним местом.
— Это там!
И Катя была права. Как только мы подлетели, увидели, что самолёт висит буквально на скалах, в нескольких метрах над небольшим берегом у кромки залива.
— Придется спускать вас на канатах. Нам не приземлиться. Слишком мало места.
Вик и его напарник Росс были пилоты нашей миссии, и служили в ВВС НАТО. Парни были братьями, и точно так же как и мы решили стать волонтерами креста.
— Хорошо!
Я закрепила рюкзак и сумки на плечах, а потом отстегнула ремень безопасности. Всегда боялась этого, но пришло время показать чему меня научили на предвоенной подготовке.
Вик подлетел на максимальное расстояние и только теперь мы смогли рассмотреть, что этот самолет был не просто "кукурузником". Первыми это подметили братья. Росс обернулся к нам и покачал головой.
— Я советую сейчас же лететь обратно! — голос парня был испуганным и растерянным, это хорошо передали динамики моих наушников.
— Это военные?
Росс только кивнул, но тем не менее продолжил:
— И скорее всего они перевозили что-то или кого-то очень опасного. Эта "малышка" не просто транспортник, она оснащена мощной радиолокационной системой. Этот самолет "призрак" для всех.
— Тогда откуда местным известно, что это корейцы?
Мой вопрос был логичен. Если самолёт невидим ни для кого, и о его рейсе никто не знает, то как?
— Потом разберемся!!! Там люди, и мы должны помочь!
Катя решительно отстегнулась и сняла наушники. Остальные же переглянулись, но Росс всё таки скинул тросы, и первым делом мы спустили амуницию прямо на мелководье.
Когда моя нога уже стояла на краю, а ветер, что раскручивался из-за работы лопастей хлестал меня по лицу, я впервые почувствовала это. Предчувствие… Явственное и настолько яркое, что меня пробил озноб.