Виктор двинулся вдоль стены. Перегной скрадывал звук шагов, лишь только мелкие веточки похрустывали под ботинками да хлюпали редкие лужицы. Видимо, мелкая изморось перемежалась с более серьезными осадками. Интересный тут погодный режим установлен, однако. Подъем почти не ощущался, однако идти вверх по влажной почве было все же тяжеловато. Хорошо еще, что ботинки не промокали и не скользили. В кроссовках тут не пробежишь, это точно. Есть еще робкая надежда, что шагать долго все же не придется: скоро должны появиться двери лифта. Если он работает, тогда можно подняться на самый верх и уже оттуда неторопливо спускаться. Двигаясь вниз, куда легче вникать в происходящее, нежели когда поднимаешься в гору. Впрочем, может, и вовсе не придется больше бродить. Если выше обнаружится светлое местечко, то без всяких сомнений все наличное человечество обитает именно там. Где мгла кромешная, люди долго жить не могут — аксиома.
Над темной стеной леса справа потянулись странные цветные полосы, оставлявшие яркие всполохи на чувствительных элементах прибора ночного видения. Виктор сдвинул повязку на лоб и принялся любоваться разворачивающимися переливами невесть откуда взявшегося «северного сияния». Сперва свет принял форму воронки, затем с краев посыпались искры. Они гасли на лету, оставляя после себя тонкие и четкие цветные линии. Виктор решил, что, вероятно, это тоже мираж, только другого рода. Между тем воронка стала сжиматься в шар, а непогасшие трассы искр как бы прилипали к его поверхности. Сфера становилась похожей на переливчатый мохнатый комок. Пушистый шарик весело вращался, словно приглашая играть. Виктор невольно улыбнулся, хотя и следил за метаморфозами с напряженным вниманием. Вдруг вращение остановилось, а через миг сфера беззвучно взорвалась. Спустя секунду на месте распавшегося пушистого образования возникла светящаяся фигура человека. Призрак стал быстро приближаться к Виктору. Тот отшатнулся, прижался спиной к шершавому покрытию стены и направил на светящегося человека парализатор.
— Стой! — хриплым севшим голосом скомандовал инспектор, но идущий и не думал останавливаться или сбавлять ход. — Стой, иначе буду стрелять!
В голове мелькнула шальная мысль, что нагнал его тот самый неизвестный, который оставил в отсеке листок с дротиком и браслет. А почему нет? Светится? Ну и что, тут все не так, как должно быть. Ведь он, Виктор, дрых в шлюзовой камере. Почему бы этому человеку-светляку не отдохнуть так же в активной зоне энергомодуля? И не так светиться начнешь. Хотя и не долго, по известным причинам. Нет, там сервики орудуют, человека в опасное место не пустят. К тому же прохода через лифт нет. Черт, надо было сразу об этом подумать! Лифт-то мог быть не сломан, а заблокирован. Если в проем двери что-нибудь положить, то двери не закроются, а сигнал на панели вызова будет гореть красным. Надо вернуться. С этим пугалом только разобраться и снова идти в отсек.
— Стой! — скомандовал Виктор приближающемуся человеку, коснувшись большим пальцем предохранителя.
Повинуясь ли команде или так совпало, но человек остановился. А затем неподвижная фигура вдруг стала растворятся. Исходившего от нее света становилось все меньше, призрак угасал. Все происходило в абсолютной тишине, что добавляло происходящему жутковатой драматичности. Виктор левой рукой сдвинул на глаза повязку. На экране прибора изображение плыло, но все же разглядеть и лицо, и одежду необычного порождения игры света еще удавалось.
Вот в чем Виктор был абсолютно уверен, так это в том, что он никогда не видел этого человека раньше. Скорее всего, мираж показывал кого-то из людей с «Дилоса».
— Прощай, призрак отца Гамлета, — напыщенно произнес Виктор и тут же с досады хлопнул себя по лбу, вспомнив, что забыл включить запись.
Тихонько ругая себя за халатность, он включил функцию. Вот так. Мираж исчезнет, но его удастся как следует рассмотреть потом. Жаль, конечно, что регистратор не работал, когда разворачивалась огненная феерия, но… Ошибка грубейшая, что и говорить. Ладно, лучше поздно, чем никогда.
Мираж окончательно растаял секунд через двадцать. Исчез начисто, словно его и не было. Виктор вздохнул и остановил запись. Объем памяти прибора не слишком велик и его может не хватить, если вдруг снова обнаружится еще что-то интересненькое. А вообще, надо побыстрее перекинуть фильм из регистратора в инструментальный набор. Заодно и на экране как следует, без спешки рассмотреть подробности. Сперва вот только надо отыскать местечко, где можно поудобней усесться так, чтобы врасплох не застали.
Найти закуток Виктор не успел. Внезапно пол под ногами неприятно дернулся, словно резко сдвинулся в сторону. Похожие точки происходят во время землетрясений на Земле, да и с зондом такая беда приключалась — Венера ему пухом — при смене воздушных потоков. Но откуда тут? Поверхность далеко, переходов со слоя на слой «Дилос» не осуществлял…
Второй толчок оказался куда сильнее первого. Дернуло от души, и постройку гипотез пришлось отложить до лучших времен. Виктор не устоял на ногах и рухнул, уткнувшись носом в перегной. А едва успел подняться на четвереньки — шарахнуло куда сильнее, нежели в предыдущие разы. Удар отшвырнул человека на деревья с такой силой, что помутилось в голове. Ко всему, сверху обрушился целый водопад тухлой воды. Затем был еще толчок, и еще… После череды ударов Виктор с трудом осознавал происходящее. Вроде бы его швыряло, било… В какой-то момент под ребрами оказался корявый сломанный сук, и боль взорвалась не хуже давешнего пушистого шарика, а искры ее выжигали дырки в меркнущем сознании. И снова неведомые силы играли телом, били обо что-то твердое. Последнее, что запомнил Виктор, — приближающаяся стена Осевого тоннеля.
* * *
Акони проснулся легко и сразу. Хороший знак! Так бывает, когда все идет правильно, и каждое последующее событие не коверкает предыдущее. Если проще — все находится в милом сердцу каждого хранителя Равновесии. Он поднялся с пола и потянулся. Дверь лифта, словно с нетерпением ожидавшая этой секунды, немедленно закрылась. Квадратик вызова загорелся зеленым. Ну да это и не важно теперь: если охотник не спит, то всегда готов к встрече с незваными гостями. Акони подошел к баррикаде из кресел и убедился, что ее никто не трогал. Значит, если демоны и обитали за дверью, то они не жаждали войти сюда. Тем лучше. Он отлепил одно из кресел и поставил у стола, чтобы по-человечески поесть. Мудрая заповедь хранителя и охотника: когда выходишь из убежища пища, должна быть в желудке. Это очень важно. Во-первых, кто знает, что поджидает человека снаружи. Возможно, что придется долго бегать: догонять или спасаться — не важно. На бегу невозможно поесть, а без еды может не хватить сил. Иногда такая нехватка смертельна. Во-вторых, еду в желудке нести куда легче, чем в мешке. Ну и в-третьих — сытым и идти веселей.
Выложив на стол все свертки, Акони задумался о том, сколько еды можно съесть. С одной стороны, провизию неплохо бы поэкономить, но с другой — до первого лифтового холла отсюда не так уж далеко. А там, на самом верху, под ярким светом люмов уже наверняка получили туши кошек и кусок вяленой кошатины обязательно приготовлен в уплату добытчику. Правда, его большую часть придется поменять на стальные шарики, чтобы пополнить боезапас. Акони еще раз осмотрел свертки и один, среднего размера, убрал в мешок. Долгие походы приучили к мысли о том, что случайность — шалость Творца, и оставшийся в запасе кусочек съестного может спасти жизнь, если Ему придет охота покуролесить.
Стол получился не слишком роскошным, но и так вполне неплохим. Дожевывая отмеренную себе порцию, Акони подумал, что, наверное, стоит сперва зайти на Ферму и только потом идти к лифту. Так со всех сторон будет лучше. И запасец еды, опять же, останется. Ведь, например, жрецы долю охотника на жертву храму могут отправить. Ход вероятный. Тем более что беспроигрышный для них. Если Акони не вернется, то будут говорить, что доля ушла на упокоение мятежной души хранителя. А если придет — значит, благодаря пожертвованию снизошла милость Творца. Короче, жрецы так или иначе все сожрут, а охотнику достанется молитва. Так что надо обязательно заскочить на Ферму. Заодно и помыться в комфорте, которого под люмами не найти.