Выбрать главу

— Оружие не ахти, но в ближнем бою — самое то. Попробуй. Все просто. Считай, что держишь нож, и смотри, куда хочешь ударить, пока удерживаешь спуск.

Первая проба оказалась не слишком удачной. Редкие иглы попали в мишень, но пара пробоин оказались бы вполне проблемными для противника.

— Вот еще две обоймы. Здесь веревка, брусок взрывчатки с детонаторами и пакет сублимированных продуктов. Синтезатора, как ты понимаешь, не будет. Аптечка, соответственно, тоже обыкновенная. Ну еще кое-какая мелочевка. В общем, вполне нормально можно протянуть недельку.

Рюкзак выглядел полупустым и весил совсем немного. Что ж, к лучшему.

— Спасибо, Аркадий Семенович!

— Ну, удачи! — протянул руку Барин. — И не только себе, а нам всем. И еще — попробуй вернуться.

— Я…

— Я в курсе, не продолжай. И у меня в свое было целых два таких верных билета в один конец, а мы беседуем.

— Спасибо!

Виктор вдруг ощутил, что с души свалился камень. Он с чувством пожал оружейнику руку, подхватил рюкзачок и вышел. Из головы не шли слова Барина о заданиях без возврата. Что ж, впереди год. Возможно, что все сложится совсем не так, как представляется. И не нужно будет ликвидировать последствия, не нужно будет умирать…

У психиатров — «психов» — все оказалось совсем просто. Хмурый и раздраженный Мозголом, в миру Илья, протянул бумажку. На ней был довольно замысловатый код. Мозголом был немногословен.

— Твоя карточка там. Вали, — буркнул он.

— Да я…

— Вали, я тебе говорю! — раздраженно повторил Илья. — Старик, видать, решил, что знает больше, чем я. Пусть знает.

— Нет, он…

Мозголом медленно встал, взял со стола молоточек с резиновым набалдашником и выразительно стукнул себе по ладони. Спорить и объяснять отпало всякое желание. Виктор быстро ретировался.

Вообще-то, всю подготовительную часть можно было считать законченной. Оставалось только снова зайти к Горынычу, но это оказалось самым сложным. Виктор долго стоял у дверей лифта, не решаясь вызвать кабину. Наверное, пришло-таки осознание того, что дорога в одну сторону начинается отсюда. Возможно, конечно, что и не в одну. Да, хорошо бы оружейник оказался прав, что шанс есть всегда. Вот только шанс настолько мал, что легко и упустить. Лучше уж думать, что все-таки больше в одну…

Когда Виктор вошел в кабинет, Николай Львович рылся в шкафу. Инспектор уселся в кресло, а на соседнее положил рюкзак. Шеф взглянул через плечо на вошедшего.

— А, пришел… Ты извини, я сейчас. Навалилось тут… Бюрократия чертова!

— Ничего страшного, — Виктор, получивший неожиданную крохотную отсрочку, почему-то почувствовал себя гораздо лучше.

Нет, в первый момент заклубилось облачко раздражения: мол, я иду умирать, а он в бумажках вязнет. Но потом оно, облачко это, рассеялось и уступило место расслабленному спокойствию. Он наблюдал за суетливыми движениями шефа с каким-то отрешенным, абстрактным интересом к действию, а не к результату поисков.

— Фух! — координатор выбрался наконец на свет божий и протянул Виктору квадратные кусочки пластика. — Держи снимки тех, кто на той стороне.

— Вот от Мозголома, — Виктор передал шифр.

— Не смотрел? — быстро спросил координатор.

— Нет. Не интересно, честно говоря. Не ощутил любопытства.

— Что ж, может, и к лучшему, — потер переносицу координатор. — Но что-то непроясненным еще осталось, я же вижу.

— Осталось, — не стал отпираться Виктор. — А если там, за воронкой, остались не только наши, но и Гости? С ними как, мир не рухнет?

— Нет, не рухнет. Если все у нас… у тебя пройдет… нормально, остальных сразу выбросит домой с вероятностью девяносто девять и сколько-то сотых. Это как-то связано с тем, что они не современники Эксперимента. Хотя где тут связь — ума не приложу, но пусть будет так, — Горыныч неторопливо разглаживал ногтем бумажку с кодом. — Конечно, все может быть, но вряд ли. Ты лучше скажи, тебя оружейник порадовал чем?

Виктор посмотрел шефу в глаза, пытаясь разгадать, есть ли в вопросе подвох или намек, но потом кивнул на рюкзак.

— Нагрузил вот игрушками разными. Хорошо предупредил, что электронику брать не стоит.

— На самом деле, стоит. Кое-что уж точно можно. Просто Барин старается по максимуму исключить всякие неприятные сюрпризы. И он, в общем-то, прав: выживать куда легче с тем оборудованием, которое осталось в рабочем состоянии. Но аком много места не займет: возьми на всякий случай. Если сдохнет — выбросишь. А если нет… Глядишь, и свяжешься с кем на аварийной частоте.

— Радиус-то у него невелик, а спутники, надо думать, там не летают.

— Кто ж их знает, — пожал плечами Горыныч, доставая прибор. — На, возьми. Включишь там, на той стороне, поглядишь.

Резон в словах шефа был. Виктор убрал коммуникатор в карман, встал, задвинул стул и закинул рюкзак за спину.

— Пойду я, Николай Львович, а?

— Удачи тебе, мальчик! Удачи, и… — голос шефа внезапно дрогнул. — И пусть окажется прав Барин.

— Спасибо! Я постараюсь вернуться. И если получится — верну людей.

Горыныч удовлетворенно кивнул, словно ожидал этих слов.

— Мы все надеемся на тебя.

На этот раз слова прозвучали сухо, казенно, но, возможно, так даже лучше. Виктор кивнул, пожал шефу руку и вышел за дверь. Когда инспектор ушел, Николай Львович открыл банку и поднял ее на манер кубка, словно салютуя, и тихо пробормотал:

— Идущие на смерть приветствуют тебя!

Виктор поднялся на крышу. Он прошел вдоль ряда машин и выбрал старенькую модель, стоящую в конце. Постоял, оглядывая аппарат, зачем-то похлопал по обшарпанному борту и со вздохом сказал:

— Что, старина, угостишь напоследок кофейком?

Удивительно, но весь полет Виктор проспал. Очнулся только когда машина заходила на посадку. Едва выбравшись из планера, Виктор ощутил, как на зубах захрустела мелкая пыль. Прибежал дежурный:

— Виктор, там для вас ребята все приготовили. Запись можно начинать прямо сейчас, но, может, посидите с нами на дорожку?

— Только не долго. Времени совсем мало осталось.

— Не, там минутку совсем. Подарки вам приготовили кое-какие, и вообще.

Внутри домика обнаружился накрытый стол. Тут был и чай в традиционных пиалах, восточные сладости и, конечно, арбузы, дыни, персики. В другое время и несколько часов просидеть тут — в радость: поболтать, поклевать всякую свежую вкуснятину, что в средней полосе не вызревает. Но кусок в горло не лез. Да и разговор как-то не клеился.

Вещи, собранные ребятами в подарок, показались весьма практичными: верблюжье одеяло, войлочная шляпа и расшитый халат. Последний, правда, смахивал на простой сувенир, но был сделан из какого-то современного материала, поэтому не занимал много места. Виктор поблагодарил дарителей и уложил халат в боковой карман рюкзака.

В медблоке совсем молодой врач усадил Виктора в кресло и попросил:

— Положите руки на подлокотники и откиньте голову на подголовник. Вот так. Старайтесь прижаться посильнее.

Виктор послушно прижал затылок к прохладной поверхности. Парнишка поколдовал у экрана и уселся на табуретке рядом с креслом.

— Сейчас почувствуете себя немного странно. Эмоциональные отклики на одно и то же событие начнут различаться, и возникнет некая двойственность. Это нормально. Лучше закройте глаза и не пытайтесь сопротивляться, так перенесете легче.

Виктор выполнил требование. Сперва он ничего не почувствовал, но вскоре ощутил, что темнота перестала быть спокойной. Где-то глубоко внутри возник и принялся разгораться страх. Бешеный, неуправляемый, животный, липкий, он, вместе с тем, не доминировал. Страх бился в клетке холодной бесстрастности. Не будь ее, страх раздробил бы душу на мелкие кусочки, заставил паниковать. Но и ледяная умиротворенность, без обжигающего неистовства ужаса, грозила остановить разум, погрузить сознание в вечный сон. Две сущности находились в яростном противоборстве и этим дополняли друг друга. Виктор открыл глаза, и от этого как-то сразу полегчало, хотя и чувствовал он себя необычно.