— Вот и хорошо, — сказал я. — Чем бы они ни пахли, она — луком, а он — дерьмом, все равно сойдутся вместе.
А про себя подумал, что природа соединяет схожих существ, а вернее, стремится породнить их, если собирает вместе. И в голове у меня нарисовался образ девицы, которая бегала туда-сюда по двору. — Смотри-ка ты, как тесен мир!
— Ага, тесен! — радостно кивнул Кортадо.
— Как бы не так! — покачал головой Ринкон. — Мир огромен. Это Севилья маленькая.
— Именно это я и хотел сказать, — согласился Кортадо.
Если подумать, то и я хотел сказать то же. Мы подняли тост за Севилью. Что бы там ни говорили, а Севилья — прекрасный город.
«Как хорошо, что я приехал в Севилью, — продолжал размышлять я. — Здесь я стану доктором. Буду лечить людей. Зарабатывать деньги».
Вся жизнь передо мной. Ну, почти вся.
Ринкон поднял руку и дал знак дону Педро, чтобы тот принес еще вина.
9. ОТ БОЛИ В СУСТАВАХ
Раньше дон Педро не был таким сильным, как сейчас. Да, он был таким же толстым, может быть, даже еще толще, но здоровяком не был. К тому же сильно страдал от боли в суставах. Сначала он совсем не лечился, потом попробовал (и абсолютно безуспешно!) у доктора Бартолло, пока наконец, в холодную и дождливую осень, не обратился к доктору Монардесу. Его случай стал одним из самых замечательных успехов доктора. К слову сказать, для того чтобы прославиться, или, иначе выражаясь, сильно надуть паруса своей карьеры, необходимо вылечить хозяина таверны — это один из главных выводов, который я вынес из всей этой истории. Думаю, то же самое относится (по нисходящей линии) к цирюльнику, рыночным торговцам, кюре (особенно в сельских церквях) и, может быть, даже к монахиням, которые по утрам продают разного рода сладости. Нужно будет в дальнейшем иметь это в виду. Возможно, я даже буду работать по полдня, в отличие от доктора Монардеса, который был в этом отношении непреклонен, впрочем, как и в других отношениях тоже.
Но вернусь к этому необычному, невероятному, прямо-таки легендарному случаю. Тогда мне повезло сопровождать доктора Монардеса и все видеть своими глазами.
Мы прибыли в большой дом дона Педро, что на площади Сан-Франциско, позади таверны, и застали его в постели. У дона Педро болели все кости, особенно пальцы, а также коленные суставы и поясница.
— Дон Педро, — проникновенно сказал ему доктор Монардес. — Ты очень толстый. Вот посмотри на меня, — доктор даже указал на себя руками. — Мы с тобой приблизительно одного возраста, а как выгляжу я, и как — ты.
Он был прав, ибо разница была потрясающей.
— Эх, — вздохнул дон Педро.
— Я, конечно, тебе помогу, — сказал доктор, — но если ты и дальше продолжишь столько есть, если хоть немного не похудеешь, результат будет плохим или непродолжительным. Твоя масса давит на кости, дон Педро, и от этой тяжести кости изнашиваются. Это как пальто на вешалке — чем тяжелее пальто, тем больше искривляется вешалка. Запомни это. Я помогу, и ты почувствуешь себя лучше. Но человек обычно склонен забывать о подобных вещах, как только ему становится лучше. Поэтому я хочу, чтобы ты дал мне обещание похудеть. Просто будешь меньше есть. Чтобы ты знал, Педро, есть и иные способы, но этот — не только самый простой, но и самый эффективный.
— Обещаю… — простонал дон Педро.
Мне кажется, что в этот момент он был готов обещать все на свете.
— Хорошо, — кивнул доктор, и мы приступили к процедуре. Она очень сложная, хотя несведущему человеку может и не показаться такой. Сначала готовится отвар из одного табачного листа, заранее растолченного в ступе. Его нужно процедить и ненадолго оставить, чтобы остыл. Совсем на чуть-чуть, и за это время нужно нагреть на жару другой лист, при о этом очень осторожно, ибо от того, насколько ты его нагреешь, зависит, какие вещества и в каком количестве в нем останутся. Если лист вспыхнет, можноего тут же выбросить, так как в данном случае он пользы не принесет. Лист должен всего лишь слегка прокоптиться, самую малость, после чего его следует сдернуть с углей. Читатель не поверит, сколько листьев придется сжечь напрасно, пока, наконец, начнешь делать это правильно. Тем более, что угли всегда разные, и ты должен научиться на глаз определять, насколько они раскалены и действовать в соответствии с этим. Да и размер листьев неодинаков, хотя их называют большими. Тут должна работать интуиция. Де факто получается так, что каждый раз у тебя в руках листья разной величины, которые ты держишь неодинаково долго на неодинаково раскаленных углях и отдергиваешь их от жаровни в разное время. Иными словами, не существует двух похожих случаев. Поэтому и приходится обращаться к интуиции, пытаться развить особое умение, которым, к счастью, я овладел после долгих часов работы в лаборатории доктора Монардеса, под его гневными окриками и обвинениями в том, что я болван, который сжег все его запасы табачных листьев (что абсолютно невозможно!), пока он смог научить меня самым элементарным вещам; что он навлек беду на свою голову, взяв меня в ученики; что если и на этот раз не получится, он просто вышвырнет меня на улицу (однако не вышвыривает!) и прочее, и прочее. При этом дело происходит в жаркой и душной комнате, где ты обливаешься потом и еле дышишь, а голова идет кругом от табачных испарений. Но самое ужасное, что ты сам начинаешь чувствовать себя полным идиотом и серьезно задаешь себе вопрос, а может, ты и впрямь дебил от рождения и до сих пор просто не замечал этого? Такое приходит тебе в голову, когда видишь, с какой легкостью доктор Монардес делает все то, над чем ты корпишь целый час, и в его руках все получается само собой, а ты мучаешься как проклятый — потный, раскрасневшийся, истощенный и в полуобморочном состоянии от табачных паров. И все это не единожды, а много раз, поскольку для разных болезней табак нагревается по-разному. Впрочем, то же относится и к отвару — какими должны быть листья, сколько их нужно толочь в ступе, сколько времени потом варить и прочее. Но, в конце концов, все усваиваешь. И даже тогда, будучи уже подготовленным, удивляешься, насколько, по сути, все эти процедуры сложнее, чем выглядят со стороны. Но это и есть настоящая профессия, особенно если хочешь в ней преуспеть.