Итак, мы смазали табачной субстанцией все больные места дона Педро, покрыли их нагретыми листьями, а поверх — обмотали кусками ткани, смоченной табачным соком. Все это оказалось долгим и муторным делом, потому что дон Педро должен был переворачиваться то на живот, то на спину, но из-за тучности это давалось ему нелегко, и мы были вынуждены помогать ему. При этом листья табака все время норовили свалиться с его поясницы, и мне приходилось их придерживать. И я все время думал, а что если дон Педро не сможет сохранить положение и откатится назад? Есть вероятность, что он сломает мне руки. Вся эта процедура тянулась бесконечно, намного дольше, чем обычно, мне даже пришлось дополнительно разогревать табачный отвар, поскольку он остыл. Когда, наконец, мы перевязали дона Педро, закрепив листья, мы вернулись в дом доктора Монардеса. Через два часа нам предстояло вновь пойти к больному и повторить процедуру. В первый день это следовало делать трижды.
Когда мы вернулись к дону Педро для второй перевязки, он сказал, что чувствует себя лучше. Наверное, он и впрямь почувствовал облегчение, так как переворачивался в постели намного быстрее. Мы всё повторили — смазали, покрыли больные места табачными листьями, а сверху наложили теплые повязки.
Когда мы пришли в третий раз, то застали дона Педро сидящим в кровати.
— Мне жарко, — сообщил он нам, рванув нижнюю рубаху с разрезом на груди. — Мне ужасно жарко. Но я чувствую себя намного лучше, доктор. Боль почти ушла.
— Сейчас я полностью освобожу тебя от нее! — уверенно заявил доктор, видимо, довольный результатами лечения. Лицо доктора Монардеса буквально светится, когда лечение идет успешно, он выглядит счастливым. Зная, как он любит людей, это его состояние я могу объяснить глубоким профессиональным удовлетворением. Наверное, в такие минуты он говорит себе: «Вот, я снова оказался прав. Снова сделал все как надо». Или что-то вроде этого. Во всяком случае, когда он доволен, лицо его приобретает благодушное и даже веселое выражение. В такие минуты с доктором Монардесом очень приятно работать. Его движения становятся легкими, я бы даже сказал — грациозными, решительными и уверенными, тело — собранным и ловким, мысль — четкой и быстрой.
На этот раз процедура прошла на удивление легко и быстро. Когда мы стали укладывать листья на колени дона Педро, он даже выпрямился, чтобы нам было удобнее.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил его доктор Монардес.
— Намного лучше, — ответил дон Педро. — Только умираю от жара.
Пока мы его перевязывали, он не переставал пыхтеть и дергать в сторону ворот рубашки, и без того расстегнутой до конца. «Очень, очень жарко», — неустанно повторял он. Под конец дон Педро схватился перевязанными руками за нижний край рубашки и стащил ее через голову.