— Организм у бедняков ослаблен, — послышался голос из зала. — Они страдают от недоедания, плохого пищеварения, упадка жизненных сил, а также от отупения. Так что это ничего не доказывает.
— Вы ошибаетесь, сэр, — возразил Джошуа. В зале засмеялись. — Я хочу сказать, — поправился он, — что да, они страдают всеми теми недугами, которые вы перечислили, но причиной их смерти был именно табак, а не что-либо иное. Если не верите, я бы рекомендовал вам самому подвергнуться эксперименту. — В зале установилась тишина. Нет, каков наглец! — Среди наших вульгарных любителей табака, — продолжил Джошуа, — существует и другая, крайне опасная практика, которая основывается на совсем уж ошибочном убеждении. Курильщики считают, что теплый дым табака предохраняет их от влажной и дождливой погоды, из-за чего, прежде чем выйти в такую погоду наружу, они курят табак. Это большая ошибка. Нельзя выходить наружу сразу после курения, следует подождать хотя бы полчаса, особенно в холодное и влажное время года, потому что в результате действия табака на организм поры тела, включая его внешнюю оболочку, полностью раскрываются и существует опасность внезапного проникновения холодного воздуха в человеческий организм.
Надо признать, что в этом он был прав. Если влажный, грязный и холодный воздух проникнет в тело, он может вызвать отек, может смешаться с основными телесными жидкостями и испортить их. Но ведь люди поэтому и носят одежду, а не ходят по улицам голыми, как Адам и Ева. Да, конечно, для Адама и Евы табак был бы вреден именно в силу упомянутых причин. Но не для современного человека. Это утверждение Джошуа было типичным примером спекуляции, к которым прибегают противники табака, чтобы опорочить его.
Джошуа произнес еще несколько слов в заключение и покинул трибуну. Король встал с места, видимо, чтобы дать слово еще кому-то, но в этот момент из публики поднялся высокий, представительный мужчина, который держал в руке трубку и делал это так, чтобы все могли ее видеть. Разумеется, трубка не была раскурена, в противном случае это восприняли бы как вызывающе дерзкое поведение, но даже этот многозначительный жест трактовался как смелый вызов противникам табака.
— Кто этот человек? — шепотом спросил я у Исаака Уэйка.
Однако он, в силу своей злопамятности, не ответил мне, а поднес палец к губам, призывая сохранять тишину.
— Это доктор Чейнелл, — неожиданно сказал замухрышка, сидевший по другую мою руку. — По своим знаниям и опыту он не уступает ни одному доктору в мире.
Человек никогда не знает, с какой стороны придет помощь, и вот вам — пожалуйста. Я кивнул замухрышке в знак благодарности и с помощью ручки и среднего пальца сделал недвусмысленный жест в сторону Исаака. Я уверен, что тот его заметил, хотя виду не подал.
— Джентльмены, — громко произнес доктор Чейнелл из зала. — Я собираюсь сказать несколько слов в защиту лечебных свойств табака, почтительно возразив, — при этом он поклонился, — нашему просвещенному королю, чей политический, а вовсе не медицинский долг — защищать наши тела не от болезней и всяческих зараз, а от внешних врагов, сражаться не с bacillaceae & bacteriae, а с вражескими армиями, осмелившимися поднять меч на нашу прекрасную нацию. С учетом исполнения этого долга наш король — самый лучший король в мире, он безупречен и дела его образцовы. Пусть Господь дарует ему здоровье и силы, чтобы он мог и в дальнейшем мудро управлять нашей гордой страной.
Доктор Чейнелл снова поклонился, а зрители вскочили на ноги и долго и бурно рукоплескали, выражая одобрение его словам. Доктор Монардес тоже аплодировал. Мы, писари, также поднялись с мест и принялись хлопать. Король встал и, приложив руку к сердцу, принялся раскланиваться в разные стороны. Когда все стихло, доктор Чейнелл продолжил: