В первый момент, разумеется, у меня потемнело в глазах, но это я осознал, только когда картина немного прояснилась. Думается, другой в подобной ситуации наложил бы в штаны, но, разумеется, не я.
Пес, однако, выказывал добрые намерения.
Мне пришло в голову, что это каким-то образом связано с сигариллой. Я вновь затянулся, пес зашевелился, придвинул морду ко мне и опять уперся лапами в грудь. Да, без сомнения, какая-то связь была. Ясно, что дым сигариллы его привлекал.
Я постарался использовать ситуацию наилучшим образом, и спустя минуту пес снова катался по земле среди табачных растений. Не выпуская сигариллы, я присел на корточки, чтобы получше его рассмотреть. На золотом обруче, обхватывавшем шею пса, было большими буквами выбито: BERGANZA,а немного в стороне помельче: el Bávaro. Обруч был восхитительным: массивный, дорогой и очень изящной работы. Под ним виднелся шрам от раны. Когда я слегка сдвинул обруч в сторону, чтобы осмотреть шею пса внимательней, он угрожающе зарычал и я быстро вернул обруч на место.
— Что там написано, сеньор? — спросил Хесус, стоявший рядом.
— Написано: Берганца, — ответил я. — Берганца-баварец.
— Ну и имя! — воскликнул Хесус.
— Нет ничего странного, — возразил я. — Пса зовут Берганца, и он из Баварии. Баварская овчарка.
— И прибежал сюда из Баварии? — удивился Хесус.
— Не думаю, — ответил я. — Пес испанский. Берганца — это не немецкое имя.
— И что мы будем делать, сеньор?
— Да, хороший вопрос. Я тоже себя об этом спрашивал.
— Во-первых, нужно сообщить доктору Монардесу, — ответил я.
— Конечно же, это обязательно нужно сделать. Но Хесус, как видно, не был в этом убежден.
— А мы не можем заставить его уйти? — спросил он с надеждой в голосе.
— Как его заставишь? Ты только посмотри, как он катается с боку на бок. Этот пес никогда отсюда добровольно не уйдет.
— А может, мы сможем обмануть его? — продолжал настаивать Хесус, глядя на мою дымящуюся сигариллу.
— Вот тебе сигарилла, — протянул я ему, — попробуй, обмани его.
Хесус, естественно, не проявил никакого желания, так что пришлось отправиться в дом к доктору. Пес пошел за нами. Мне совсем не хотелось, чтобы мы появились у доктора все вместе, поэтому я бросил догорающую сигариллу на землю. Пес тут же опустил к ней морду, понюхал ее и залаял, начав прыгать вокруг окурка.
— Этот пес ненормальный, — констатировал Хесус, верный своей крестьянской привычке объяснять очевидные вещи.
Я вошел в дом (Хесус остался снаружи) и позвал доктора Монардеса, который немедленно спустился в вестибюль. Доктор не любил, когда его беспокоили в кабинете, поэтому все наши разговоры обычно проходили здесь.
— Сеньор, — сказал я, — во двор вбежал огромный пес, баварская овчарка. Ее зовут Берганца.
— Что ты мелешь? — сказал доктор, стоя ко мне спиной и наливая себе из графина розмариновый сироп. Он пил этот сироп для тонуса.
— Нет, сеньор, это чистая правда. Огромный пес. Катался по земле в зарослях табака. Зовут Берганца. У него на шее золотой обруч, и там написано его имя.
— Уберите его оттуда! Немедленно уберите!
— Мы не можем, сеньор. Пес очень большой и настроен, мягко говоря, не совсем дружелюбно.
— А как ты понял, что это баварская овчарка? — спросил доктор.
— А это написано на обруче, сеньор. Написано Берганца-баварец.
— Ты хочешь сказать, что у меня во дворе в настоящий момент находится огромный баварский пес?
— Именно так, сеньор, — вынужден был признать я.
Некоторое время доктор молча смотрел на меня.
— Только этого мне и не хватало, — вымолвил он и замахнулся на меня тростью (разумеется, я был начеку), — закончить свою жизнь, будучи съеденным псом. И как это ты, болван, впустил собаку ко мне во двор?
— Это не я, сеньор, это Хесус.
— Хесус, — выкрикнул доктор Монардес. — Немедленно ко мне, дубина стоеросовая!