Смеркалось уже, когда я спустился в бар. В заведении было прибрано, уютно, царил интимный полумрак. Посетители имелись, но глаза не мозолили. Я устроился за столиком в углу, выпил рюмку текилы, закурил. Осторожность притупилась, но в меру. Я рассматривал посетителей, бармена, оттачивающего жонглерское мастерство на виду у выпивающих. Мужчина с женщиной заняли столик под гравюрой с порно-буддистским содержанием. Лицо мужчины, севшего вполоборота, показалось мне отдаленно знакомым – но отвлекали очки и ровно постриженная окладистая бородка. «Обойдись без паранойи», – подумал я. В этом не было ничего оригинального – каждый второй прохожий в этой стране вызывал если не опаску, то настороженность. Парочке было не до меня, только сели – предались оживленной беседе. За стойку бара элегантно взгромоздилась проститутка. С чего я взял, что она проститутка? Одета вполне прилично (а женщины, как известно, бывают двух видов: хорошо одетые и хорошо, что одетые). Как показала дальнейшая жизнь, я не ошибся. Она смотрелась вполне мило. Достаточно худые ноги, но вот все прочее… из области, вызывающей неконтролируемое слюноотделение. Юбочка из шерсти – в меру мини; выше – что-то кружевное, третий размер (мне по нраву больше второй, но можно и третий). Приятная насмешливая мордочка, светлые волосы до плеч. Особо отметилась свернутая в «скатку» ветровка за ремешком увесистой сумочки. Дама выпивала – мелкими глотками, смакуя, забросив ногу на ногу. Смотрела по сторонам – украдкой, не вызывающе. Набитый глаз определил, что особа, может, и готова на всё, но в своей профессии еще не достигла сияющих вершин. К ней приблизился основательно нагруженный клиент заведения – с сальными повадками. Эдакий самец рода человеческого, перегар на крыльях ночи. Переговоры зашли в тупик – девица была готова не на всё. Разочарованный претендент удалился, а девица вновь взялась за посетителей. Я поймал на себе ее взгляд – мазнула, ушла, потом вернулась, снова посмотрела. Склонила головку на десять градусов – что означало небольшой интерес. Тут-то и хлопнуло мне в голову. Уснула «служба собственной безопасности». Слюни потекли. Хорошие глаза были у девчонки, завлекающие. Не понравилось бы мне, если бы в этот вечер она досталась кому-то еще. Для порядка я помешкал – не будет ли мучительно больно за бесцельно потраченные деньги. Встал, направился к бару независимой походкой, овевая посетителей дымом дорогих сигарет. Уселся на свободный табурет, раздавил сигарету в пепельнице и тут же поджег новую.
– Хорошие сигареты курите, – похвалила путана.
– Иначе нельзя, – сказал я. – Глупо экономить на здоровье. А у вас плавочки хорошие.
– Правда? – смутилась девица. – И чем же они хороши? – Быстро поправила юбку и (будь я проклят!) немного покраснела.
– Ну, это… – нашелся я, – удачно оттеняют ваши щиколотки.
Она смеялась, смотрела на меня с прибывающим интересом, изумрудные чертенята прыгали в зеленых глазах. Волосы у корней темные, отметил я. Это хорошо, значит, мозг еще сопротивляется. Я нес какую-то пургу – о привычке путешествовать по нашей пока еще необъятной родине, о тоске по женскому плечу, о том, что красивые глаза – это ВСЁ в женщине, а остальное приложится. Она с сомнением качала головой, представилась Анютой, а после десятиминутного знакомства сказала, что я ей очень понравился как мужчина (хорошо, не как женщина) и она, в принципе, согласна прожить со мной до утра. А сто пятьдесят долларов – разве деньги в наше время?