— Мне без тебя не спится совсем, — нагло соврал, забрасывая ей на бедро согнутую в коленке ногу, — я уже неделю без сна.
— Сколько тебе лет? — спросила Сашка
— Двадцать пять, — удивленно ответил Робин Гуд, — а зачем тебе?
— Ты без сна двадцать пять лет! Бедняжка!
Он рассмеялся, зарываясь ей в волосы, но ногу не убрал.
— Я сначала подумал, что тебе и семнадцати нет! — сказал он, отсмеявшись. — Потом сообразил, что раз машину водишь, то уже совершеннолетняя. А когда узнал, что работаешь, стало ясно, что ты лишь на пару лет меня младше. Хоть на вид совсем малолетка!
Сашка прикусила язык. Пусть думает, что она старше, что изменится, если он узнает, что она второкурсница-заочница? Передумает уходить?...
— Ты говорил, связался с человеком, который может помочь? — спросила осторожно, чтобы он не решил, будто она выпытывает. Но у Робин Гуда, видимо, тоже пропал сон, или просто захотелось поговорить.
— Я и подумать не мог… Это охранник, хороший парень, правильный, в офисе у нас работает, — он перебирал Сашкины пальцы, переплетал их и говорил, касаясь губами затылка и шеи. — Мы с другом начали тему одну разрабатывать два года назад, нужны были деньги и крыша, под кем работать. Я нашел деньги под нормальные проценты, а друг компанию, которая за приличную долю давала возможность работать. Ну ты понимаешь, как это: таможня, склады, офис, обналичка… Мы и занырнули под него.
Под того, с лошадиным лицом, догадалась Саша. Конечно, она понимала. Строить все с нуля довольно накладно, проще влиться в готовую структуру.
— У нас все получилось. И он сказал: «Возвращайте деньги, я даю вам в работу свои». А свои на два процента больше и девяносто процентов прибыли за крышу.
— Много денег брали? — спросила Сашка, прижав к губам переплетенные пальцы.
— Миллион.
Немало. Миллион долларов — конечно, речь шла о долларах — просто так никто не даст, два процента в месяц лишних это двадцать тысяч долларов, в год четверть того же миллиона, на ровном месте конечно нет необходимости их кому-то дарить. Ну а девяносто процентов прибыли это совсем уж грабеж.
— И что вы ему сказали?
— Я его послал, — голос сзади становился подозрительно тягучим, он отнял руку и положил ей на живот, а потом рука медленно поползла вверх.
— И он тебя решил убить?
— Нет конечно, — усмехнулся ей в волосы, — он решил забрать нашу тему себе. Мы на тот момент уже вполне могли отделиться, но не успели. О рейдерстве слышала? — Саша кивнула. — Это оно и есть. Бумаги, которые ты положила в мою ячейку, это мои правоустанавливающие документы. А ты что думала?
— Я думала, наоборот, — честно призналась она, — что это ты рейдер.
Потерлась о заросший подбородок, его рука напряглась, поднялась выше, он повернул ее лицо к себе. Губы тут же были захвачены жестким, нетерпеливым поцелуем, она закинула руку назад, придерживая затылок, а он уже вжимался сзади, ясно давая понять, что разговоры закончены, и у них снова появились гораздо более важные дела.
***
Она уже знала, что завтра он уйдет. Просто поняла, по каким-то одной ей известным признакам. Он был слишком нежным, таким нежным, что подступали слезы, и ей даже хотелось встряхнуть его, закричать, что-нибудь разбить.
Но она молчала, сцепив зубы, чтобы не сорваться и позволяла ему целовать себя. И любил он ее ночью по-другому, не так как прошлые ночи и дни, и она точно знала, что он прощался.
Еще с вечера пришло сообщение на телефон, он перезвонил, потом с кем-то переписывался, а Сашка просто обнимала его, он усаживал ее на колени или укладывал себе на грудь. И все время касался губами, ладонями, щекой — он побрился после того, как увидел на ее коже красные пятна от щетины.
— Ты сегодня уйдешь? — спросила буднично, словно между делом.
— Да… Совсем рано, меня заберут машиной.
— Ты.. Ты уверен в нем?
«Ты меня любишь?» Пауза. Задумался на секунду.
— Думаю, да. Уверен.
Словно из ведра ледяной водой окатили, и Сашка только потом сообразила, что задала совсем другой вопрос и ответ получила другой.
Она спала урывками, и он тоже, обнимал ее и дышал неровно, ворочался, стараясь при этом не выпускать Сашку из рук. А если проваливался в сон, то потом хватался за нее и вскидывался, словно хотел убедиться, что она никуда не исчезла.
— Я здесь, — она гладила его руку и старательно загоняла назад слезы, стоявшие наготове и готовые пролиться в любой миг.
А потом ему позвонили, он потянулся за телефоном через Сашу, и прямо перед ней оказались литые мышцы пресса. И тогда она не удержалась, обвила руками и поцеловала теплую кожу. Он что-то невнятно пробормотал в телефон, а потом опустился на нее и словно лишился рассудка.