— Сэм, подменишь меня на крыше после полуночи. Всем спокойной ночи, — сухо произносит Рон, громко отодвигая стул. Его невозмутимый взгляд игнорирует раскатистый смех собравшихся, а приглушенные шаги еще некоторое время продолжают раздаваться в моем сознании.
— Да ладно тебе, Рон, — усмехаясь, отвечает Сэм, глядя в сторону уходящего друга.
Я с непроницаемым выражением лица быстро поднимаюсь на ноги, с силой отбираю стул у Джеймса и спокойно усаживаюсь под ухмылку парня. По левую руку от меня Ханна продолжает бренчать металлической крохотной ложкой об стеклянную баночку с детским питанием. Замечая, что я глазею на нее некоторое время, она вопросительно вскидывает брови, кивая в мою сторону.
— Что? Это вкусно, — ухмыляется она, запихивая в рот последнюю ложку густого пюре зеленоватого оттенка.
— Для таких травоядных животных, как ты, конечно, вкусно, — усмехается Сэм, направляясь к двери.
— Иди к черту, Сэмми! — вопит она в ответ, выбегая вслед за братом, предварительно захватив с собой шоколадный батончик.
В помещении остаются только Питер и Джеймс, а Роберт, очевидно, остался сторожить вход библиотеки в двухэтажном автобусе. Питер не прекращает пускать на меня хмурые молчаливые взгляды, а Джеймс резко привстает со стула, угрожающе медленно наклоняясь в мою сторону. В нос мгновенно ударяет запах обыкновенного мыла, вперемешку с железом. Очевидно, совсем недавно он держал в руках оружие.
— Мы не дадим тебе здесь жизни, — сквозь зубы процеживает рыжеволосый. — Как ни старайся.
На последних словах он громко хлопает по столу, отчего все его содержимое нервно вздрагивает. Не находя в моих глазах ожидаемого страха, он поджимает губы в плотную линию и со вздохом раздражения покидает небольшое помещение, именуемое столовой.
— Не пойми меня неправильно, но нам всем интересно, что с тобой… то есть с Евой, сделала корпорация зла, — мрачно заявляет Питер, сжимая в руке прозрачную пластиковую бутылку с водой. — Мы ничего не знаем о тебе, а неизвестность пугает.
Я молча доедаю питательный шоколадный батончик, напрочь уничтожая две небольших бутылки с водой. Краем глаза я замечаю, как Питер все это время с интересом продолжает наблюдать за мной со стороны, не решаясь прерывать тишину.
— Но если ты будешь сотрудничать с нами не в пользу корпорации, то мы примем тебя, — наконец, проговаривает он, кивая в мою сторону. — Как тебе такое предложение?
Я в тот же момент направляю на него непроницаемый взгляд, некоторое время встречаясь с горящими темно-карими глазами. На его устах образуется едва уловимая вызывающая улыбка, брови вздернуты вверх, но спустя некоторое время он не выдерживает такого длительного напора и запускает всю пятерню в темные вьющиеся волосы.
Он явно опасается меня. Об этом буквально кричит каждый его жест.
Я продолжаю молчать, глядя на него пристальным взглядом, и, в конце концов, он сдается. В воздухе раздается громкий скрип стула, и Питер со вздохом раздражения покидает помещение, оставляя меня в полном одиночестве.
Я осушаю очередную прозрачную бутылку с минеральной водой, она громко скукоживается под моим давлением, и с грохотом приземляю ее на стол.
Я должна быть рядом с главарем. Именно по этой причине я быстро покидаю столовую и трачу еще несколько минут на поиски лестницы, ведущей на крышу. Открывая массивную темную дверь, я встречаюсь лицом к лицу с вечерней прохладой и малиновым закатом, распластавшимся по всему горизонту. Но это не единственное, что я улавливаю, делая первые шаги по крыше, открывающей вид на ближайшие многовековые лондонские постройки.
— … и не смей меня игнорировать! — раздается разъяренный голос Ханны по всей округе. — Ты что думаешь, тебе одному трудно?!
Застываю возле массивной металлической двери, опасаясь, что меня заметят, и я не успею подслушать разговор, в котором может оказаться какая-то важная информация для корпорации.
Рон продолжает упорно смотреть в бинокль и проверять улицу на бесцельно подступающих зомби, будто не замечая грохочущую девушку позади него. Сейчас поверх головы накинута обыкновенная черная бейсболка, ветер слегка колышет его опущенные подтяжки в V-образной форме, на одном плече висит потрепанная винтовка, а на другой стороне красуется кожаная кобура с заряженным пистолетом.
Парень молчит еще долгое время, но, когда Ханна с рыком злости пинает ближайшие камни, он опускает бинокль и направляет на нее усталый взгляд.
— Что ты от меня хочешь? — наконец, звучит его стеклянный, хрустящий как гравий голос. — Ты слышала, что она сказала? Поняла, как эти ублюдки промыли ей мозги?! — он делает паузу и с раздражением отводит взгляд в сторону здания напротив с рыжими проблесками ржавеющей крыши. — Да, я сорвался, и ты прекрасно видела, как я сдерживал себя вчера и могла бы меня понять.
— Да я только и делаю, что пытаюсь понять тебя! Ты гребаный эгоист! — отчаянно восклицает в ответ Ханна, всплескивая руками. — Живешь только самим собой! Я все время что-то делаю для тебя, но тебе же… тебе же все равно. Ты никого не замечаешь в своей жизни, а я просто…
— Так может быть стоит направить свою заботу на кого-то другого? — уставшим голосом проговаривает Рон, оглядываясь в сторону девушки, и ровно в этот момент его глаза находят мои.
Я делаю несколько уверенных шагов в сторону ребят, сталкиваясь с разгневанным взглядом Ханны.
— Зачем ты сюда приперлась?! — кричит она мне в лицо. — Что ты от нас хочешь?
Продолжаю наблюдать, как ноздри миниатюрного носа Ханны гневно вздымаются, она громко дышит, а ее руки угрожающе зафиксированы на тонкой талии. Бешеный изумрудный взгляд некоторое время скользит по моему непроницаемому лицу и, не находя ответов на свои вопросы, девушка с рыком злости покидает крышу, громко хлопая дверью.
Парень невозмутимо принимается следить за улицей через бинокль, совершенно не обращая никакого внимания на мое присутствие, а я, в свою очередь, пользуюсь шансом понаблюдать за ним со стороны. На его лице мелькает едва заметная щетина, а желваки продолжают нервно пульсировать еще некоторое время. Судя по всему, он до сих пор переваривает разговор с Ханной.
— Я хочу кое-что проверить, — неожиданно произносит он хриплым голосом, не отрываясь от бинокля. — Можешь не волноваться, это никаким боком не касается корпорации зла.
— Я не вол…
— Надеюсь, читать тебя научили? — усмехается он, перебивая мои мысли. На мгновение сосредоточенный взгляд его светлых глаз направляется в мою сторону. Всего на мгновение, а затем возвращается обратно к наблюдению.
— У людей, прошедших процедуру санации, из памяти вырезается лишь прошлая жизнь, — констатирую я. — Полученные навыки, такие как ходьба, язык, чтение, письмо и много других навыков, которые были освоены в прошлой жизни — сохраняются.
Рон с неохотой отрывается от бинокля и направляет на меня цепкий взгляд ледяных глаз, пока свободной рукой из заднего кармана штанов достает миниатюрный блокнот, утопающий в его ладони. Он протягивает его мне, и я тут же без раздумий принимаю в руки блокнот из коричневой кожи с потрепанными краями и прикрепленной шариковой ручкой сбоку. На его корешке находится небольшая тянущаяся нитка, обволакивающая весь блокнот и, очевидно, служащая закладкой для ориентира нужных страниц.
— Что это? — следует очевидный вопрос от меня. Некоторое время я верчу записную книжку в руках, рассматривая ее со всех сторон, еще не до конца осознавая, что ответ на мой вопрос кроется внутри, а не снаружи.
— Этот блокнот исписывала Ева, когда в самом начале эпидемии провела две недели в полном одиночестве, — сообщает он, вновь приступая к отслеживанию муз. — Прочти его. Возможно, он ответит на некоторые твои вопросы.
Я продолжаю стоять посреди крыши с потрепанной записной книжкой в руке, наблюдая, как парень с невозмутимым видом скрупулезно отслеживает передвижение каждой музы.