Но ничего не выходит.
Человек за спиной лишь крепче сжимает тряпку с мерзкими зловониями, и я постепенно теряю связь с реальностью, беспомощно обмякая в его руках. Беспощадные музы с мертвыми глазами, приближающиеся в нашу сторону с прерывистым шипением — последнее, что я вижу. А после — меня охватывает беспроглядная и неизвестная тьма.
========== Глава 25 ==========
Две холодные глыбы льда. Два айсберга, глядящие на меня с непередаваемой теплотой. Они улыбаются. Они согревают меня, не смотря на излучающий холод полярной ночи.
Я продолжаю смотреть в его бесконечные, бесконечные, бесконечные глаза и тихо, постепенно осознаю — в них спрятано небо с пушистыми белоснежными облаками. Кто запер небо в его глазах?! И не просто небо, а целую Вселенную. Мою Вселенную. Вселенную, принадлежащую лишь мне одной.
Я протягиваю к нему руку, пытаясь прикоснуться, удержать его, притянуть к себе. Но с каждым взмахом кисти он отдаляется от меня. Он отдаляется от меня, но его ледяные глаза продолжают испепелять меня огненным взглядом. Я панически хватаю воздух руками, пытаясь удержать его хоть на мгновение. Я размахиваю ими в стороны, намереваясь взлететь вслед за ним. Я раскрываю рот и пытаюсь кричать изо всех сил, но с губ срывается лишь оглушающая пустота.
Я теряю его. Теряю себя вместе с ним. Теряю воздух из легких, который выпустила вместе с не состоявшимся криком. Сердце сжимается в тугой узел, а легкие рассыпаются на мелкие осколки, отказываясь сделать очередной вздох.
Я смотрю на дрожащие пальцы, парящие по воздуху, и наблюдаю, наблюдаю, наблюдаю, как его образ постепенно исчезает из моей памяти, растворяясь в пустоте.
Резко подрываюсь с места, с жадностью глотая воздух.
Воспаленные обветренные губы с кусочками ороговевшей кожи, горят синим пламенем. Я несколько раз сглатываю, пытаясь избавиться от неприятного ощущения сухости во рту. Легкие с трудом принимают кислород, вызывая непроизвольный кашель, и с каждым напряжением тела я ощущаю разрушающую головную боль.
Открывая глаза, я морально готовлю себя к знакомым белоснежным стенам главного научного корпуса корпорации «Нью сентори». Подготавливаю себя к ослепляющему свету флуоресцентных ламп, излучающим холодное сияние. Готовлюсь к сухому холодному воздуху и монотонно вопящим белоснежным кондиционерам.
Готовлю себя к чему угодно, но только не к тому, с чем прямо сейчас сталкиваются мои глаза.
Вокруг меня царит полумрак. Единственным источником света служит большое прямоугольное окно старого образца, прикрываемое светлой французской шторой лишь наполовину. А за окном царит вполне обыденная погода для Лондона — хмурое небо с редкими проблесками солнца.
Меня окружает комната небольших размеров с каким-то чересчур вычурным дизайном. Спинка широкой двуспальной кровати обита красной замшей, а мои ноги скользят по бордовому пастельному белью из шелка. Из мебели в помещении лишь кровать и небольшой туалетный столик, усыпанный косметическими баночками с неизвестным содержимым.
Как только я делаю первую попытку встать — мои запястья тут же отзываются неприятной болью, а икроножные мышцы начинают подвывать. Мельком оглядывая запястья, я улавливаю темно-бордовые следы от грубых наручников. Босые ноги опускаются на прохладный старинный паркет, и я полностью встаю с кровати.
Мягкий матрас под тяжестью моего тела мгновенно проминается, и как только я встаю на ноги — тут же рикошетит в противоположную сторону, отзываясь легкими волнами.
И только сейчас я замечаю, что нахожусь здесь не одна.
Девушка на другой стороне матраса лежит на животе абсолютно неподвижно. В голове закрадываются неприятные мысли: а жива ли она вообще? Ее руки разбросаны в разные стороны: одна безвольно свисает с кровати, а вторая в полусогнутом состоянии подложена под щеку. На голове у нее что-то наподобие небрежного высокого пучка, но хаос в виде потрепанных волос черного цвета говорит о том, что сделан был этот пучок пару дней назад, как минимум.
Ее одеяние — нечто странное и невообразимое. Она лежит в чересчур коротком красном платье «бандо» без бретелей с оголенными плечами. По краям платья пришит белый мех, и благодаря этой мелочи ее образ больше всего напоминает рождественского эльфа из версии восемнадцать плюс. А худощавые ноги облачены в черные колготки в сеточку, с большими дырами в разных местах.
— Эй, — раздается мой хриплый голос. Пару секунд я толкаю ее в плечо — ноль реакций. — Ты жива?
Я вновь предпринимаю несколько безуспешных попыток разбудить ее, но спустя пару секунд ко мне приходит полное понимание того, что я трачу время на бесполезные вещи. По крайней мере, я удостоверилась, что ее кожа не мертвецки холодная и имеет вполне себе жизненный оттенок. Значит, все-таки жива.
Делаю первые неуверенные шаги в глубину комнаты. Они даются мне с трудом: невыносимая боль в голове разрастается с каждым шагом, мышцы сводит в тугой узел от перенапряжения и ни с того ни с сего появляется неприятное чувство тошноты. Я облокачиваюсь об изножье кровати и с помощью рук потихоньку перебираюсь в сторону неизвестной девушки, чтобы разглядеть ее получше.
На ее лице красуется размазанный макияж с нелепыми блестящими тенями и вызывающей красной помадой на губах. Черная тушь, слетевшая с глаз, размазана по всему лицу, а розовые румяна до неприличия размалеваны по щекам, вперемешку с тушью. Мой взгляд плавно опускается вниз к ее полуобнаженной пышной груди, скользит на свободно свисающую с кровати руку и…
…останавливается на миниатюрном серебряном браслете корпорации «Нью сентори».
Нет, мне не показалось.
Я тут же бросаюсь к ее руке, наплевав на головную боль, и принимаюсь скрупулезно рассматривать символику корпорации в виде треугольника, внутри которого скрещены две английские буквы «N» и «С». Подушечкой большого пальца прикасаюсь к выгравированному на металле треугольнику.
По спине пробегает липкий холодок от нелепого ощущения неизвестности.
Кто эта девушка? Почему так одета? И где мы находимся?
Я ожидала увидеть перед собой какое угодно помещение в корпорации, но только не маленькую комнатку с пошлым интерьером.
За спиной раздается скрежет в дверном замке. Я резко отбрасываю ее руку и подбегаю к обратной стороне двери, осознавая, что я абсолютно безоружна перед тем, кто прямо сейчас открывает замок и дергает за ручку двери. Все, что у меня есть — собственные руки и неизвестность, которая проникает в каждую клеточку тела.
Дверь со скрипом медленно открывается. Этот тошнотворный скрип ударяется об стенки моего сознания, отчего пульсирующая боль в голове разрастается с неимоверной скоростью. Кто-то осторожно вступает в пределы комнаты и старый паркет с тихим гулом проминается под тяжестью его ног.
Я действую решительно.
Направляю все силы на дверь, она мгновенно наталкивается на неизвестного мужчину, который в эту же секунду резко ударяется об дверной косяк. В воздухе раздается его тихий стон, и пока он приходит в себя я миную порог комнаты, выбегая в темный коридор. Но не успеваю я сделать и пару шагов в темноту, как он тут же хватает меня за запястье, с силой притягивая к себе.
С рыком злости он затаскивает меня обратно, грубо бросая на ледяной потертый паркет. Мир вокруг пошатывается, и я невольно хватаюсь за голову, одной рукой опираясь об пол. Он подходит ближе, в его руках орудует шприц с прозрачным содержимым, колпачок от которого плотно зажат в зубах. Мужчина грубо хватает меня за руку и практически сразу протыкает вену, наспех выдавливая содержимое шприца.
Я не успеваю даже шелохнуться. Моя реакция слишком заторможена. Спустя пару секунд я наблюдаю, как его неприятные черты лица вместе с глубокими красными рубцами начинают расплываться перед моим взором. Веки тяжелеют, тело обмякает, а спина свободно летит вниз, встречаясь с холодным паркетом. И наша встреча не была не запланирована. По крайней мере, мной.
***
Мне неизвестно сколько проходит часов, дней, недель.
Все, с чем сталкиваются мои глаза во время редких пробуждений — высокий белоснежный потолок с мелкими, едва уловимыми трещинами.