Я продолжаю всхлипывать, выбрасывая все накопившиеся эмоции наружу. Мои истеричные крики пробуждают оставшихся муз. Я замечаю, как они начинают подходить ко мне ближе и ближе, но в их пустых мертвых глазах нет того звериного оскала и намерения наброситься и вкусить мою плоть. Они лишь окружают меня, сталкиваясь друг с другом и недоуменно принюхиваясь. Я поднимаюсь на ноги и расталкиваю их, пробираясь на другой конец зала, но из-за продолжительных рыданий они следуют за мной по пятам, реагируя на каждый громкий звук.
Я вытираю слезы с глаз тыльной стороной ладони, чтобы прозрачная пелена больше не застилала взор, и направляю взгляд в сторону толпы мертвецов. Когда-то, еще каких-то несколько месяцев назад я до смерти боялась большого количества муз, которые начинали окружать меня со всех сторон. Но сейчас… сейчас я спокойно смотрю в изуродованные лица с практически прозрачной пожелтевшей кожей, измазанной людской кровью. Спокойно наблюдаю, как пульсируют их темные, практически черные вены на голове, шее, руках. Смотрю, как кто-то из них потерял пальцы, руки или хромает на одну ногу, выворачивая ее практически наизнанку. Наблюдаю, как кто-то укутан в несколько одежек, а кто-то, напротив, предстает передо мной полностью оголенный, демонстрируя торчащие ребра и вывернутые наружу внутренние органы.
Смотрю на них и понимаю, что сейчас зомби — мое единственное оружие.
Они моя верная армия, к которой не подступит ни один человек в здравом уме и трезвой памяти. И именно они помогут мне отомстить Диане и всем ее дружкам из корпорации за то, что они сделали со мной. Они ответят за все, что мне пришлось пережить за три месяца беспамятства.
Они ответят за все. Они ответят за все. Они ответят за все…
Я молниеносно разворачиваюсь назад и направляюсь в коридор к лежачему мужчине в форме учителя физкультуры. Пока он продолжает яростно шипеть, недоумевая над тем, что происходит, я насильно стягиваю с его шеи металлический свисток и надеваю его на себя.
— Спасибо, мистер учитель, я вас больше не потревожу, — равнодушно бросаю ему я, уходя от него прочь.
Ноги уже ведут меня в сторону раздевалок, пока в голове зреет идеальный план мести. Я мысленно проигрываю его уже тысячу раз и каждый раз испытываю истинное удовольствие. Я стану их оружием, которое в скором времени обернется против них самих же.
В женской раздевалке я мельком пробегаюсь по открытым шкафчикам, натыкаясь на частичную школьную форму, юбки и майки черлидерш. Наконец, знатно повозившись со шмотками, я на глаз откапываю потрепанные облегающие джинсы светло-голубого цвета с намеренным дырами в коленях. Талия у них слегка завышена и благодаря этому ткань не до конца обхватывает мое исхудавшее тело, оставляя за собой лишнее пространство.
Обувь я нахожу практически сразу в первом попавшемся открытом ящике — белоснежные кроссовки на массивной толстой подошве; то, что надо для выживания в подобных условиях. Не составляет труда найти и обыкновенный серый однотонный топ, а вот отыскать что-то наподобие куртки, чтобы не замерзнуть в прохладную лондонскую погоду, у меня не получается. Поэтому я сразу же следую в мужскую раздевалку, где едва не ударяюсь головой об открытую дверцу шкафчика. На ней благополучно висит спортивный черный бомбер с темно-желтыми рукавами и наименованием школьной футбольной команды на спине. Я тут же натягиваю его на себя несмотря на то, что утопаю в нем, как минимум, на два размера.
Отлично, с поиском одежды мне повезло. Надеюсь, мне также повезет и с выполнением плана.
Крепко удерживая свисток зубами, я изо всех сил пускаю в него воздух. Вокруг раздается оглушительный свист, пробуждающий спящих муз к действию. Я несколько раз обхожу школьные коридоры, ученические классы, выхожу на парковку. Пару раз обхожу всю территорию школу, продолжительным свистом будоража всех местных заблудившихся муз в радиусе нескольких миль.
Когда я убеждаюсь, что большая часть мертвецов выходит из заторможенного спящего режима и следует за мной по пятам, я выхожу за пределы школы. Каждые пару минут продолжительное время дую в свисток, обходя знакомые улицы Лондона. Наши ряды пополняются с каждой секундой. Музы появляются повсюду: большинство стоят на моем пути, а кто-то выползает из соседний улиц, присоединяясь к нашей мирной демонстрации.
Я не оборачиваюсь. Наверное, боюсь увидеть за собой десятки, а то и несколько сотен безобразных трупов. Краем глаза время от времени замечаю, как они наваливаются друг на друга, задавливая и оставляя лежать себе подобных на улицах города, не в силах подняться на ноги. В воздухе раздается бесконечное шипение мертвецов. Оно застревает в высоких старых городских постройках и время от времени заглушается моим свистком.
Остается надеяться, чтобы нам на пути не попался человек. Иначе все внимание мигом переключится на него. Но не думаю, что найдется какой-то смелый парень, который перегородит нам дорогу.
С каждым шагом силы постепенно покидают меня. Мне становится все труднее изо всех сил дуть в обычный металлический свисток, набирая в легкие больше воздуха.
Но я не сдаюсь.
Не знаю, сколько мы уже идем. Но листовки, расклеенные на каждом шагу с ненавистным треугольником «Нью сентори», где изображена точная схема проезда корпорации — говорят о том, что нам осталось пройти всего пару улиц. Они расклеили эти листовки по всему городу, как только изобрели свою действенную вакцину, а по факту — обыкновенную процедуру санации, которая имеет один целый спектр побочных эффектов, но главный из них — потеря памяти. На каждой улице, в зависимости от расстояния до корпорации, развешаны разные листовки. На них изображена не только подробная схема проезда, но и сколько миль осталось пройти от каждой конкретной улицы.
У меня появляется дикая слабость.
Я не знаю, сколько точно дней мой организм не видел еды. Стресс, голод и недосып, приправленные сверху наркотическими веществами — все это сказывается на здоровье. Но на поиск еды у меня совершенно нет времени. Да и к тому же, что я скажу своей мирной демонстрации позади? Подождите пару часов, не расходитесь, я найду еду, и мы продолжим?
Мой организм с каждой пройденной милей сдается, но разум уговаривает… нет…приказывает ему держаться до конца.
Я уже чувствую, как мертвецы практически наступают мне на пятки. Они начинают обгонять, но не могут опередить тот оглушающий свист, который всю дорогу не дает им покоя.
Мой взгляд цепляется за верхние этажи двух многоэтажных башен со светоотражающими окнами. Почти дошла. В этих стенах творится нечто ужасное, нечто немыслимое. Там ведутся настоящие эксперименты и проводятся опыты над здоровыми людьми. И прямо сейчас Диана и все ее дружки должны понести наказание за все загубленные жизни. Обязаны понести наказание за каждую смерть, произошедшую по их вине.
Кровь, которая стучит в ушах, практически заглушает раздражающее шипение муз, и я уже почти не слышу тот мощный свист, исходящий из моего металлического свистка, зажатого между зубами. Все мое внимание направлено на две постепенно вырастающие башни. Наконец, я дохожу до улицы, на которой расположена корпорация. Она находится прямо передо мной, мне остается сделать всего несколько сотен шагов, и мой план мести воплотится в жизнь.
Две поодаль стоящие многоэтажные башни соединяет одно длинное трехэтажное здание прямоугольной формы, словно распластавшееся по всему горизонту. Вместе они составляют единый центр компании, именуемой себя «Нью сентори» или, как говорят в простонародье — корпорация зла.
Вход на территорию надежно защищен высоким белоснежным забором, где в нескольких футах друг от друга расставлены военные, переодетые в белоснежные комбинезоны. Я уже вижу, как камеры на заборе поворачивают головы в нашу сторону, намереваясь запечатлеть движение. Возможно, прямо сейчас охрана корпорации приближает кадр, чтобы увидеть мое лицо. Возможно, в эту секунду они узнают во мне меня. Возможно, в эту самую секунду они осознают, насколько они обречены.