Эти мысли придают мне больше сил и уверенности, поэтому я смело прибавляю шаг, несмотря на клокочущее внутри сердце и нервозно дрожащие руки. Я прикладываю холодный металлический свисток к губам и в последний раз изо всех сил начинаю дуть в небольшое отверстие. Не проходит и пары секунд, как музы с соседних улиц начинают плавно стекаться в наши ряды.
Победная улыбка не сходит с моего лица. Я улыбаюсь приближающимся камерам неприлично долго, отчего мышцы на лице начинают неприятно изнывать. В какой-то момент из высоких ограждений начинают вырастать военные в белоснежных комбинезонах корпорации со сверкающим треугольником на груди. Они твердо наставляют оружие в мою сторону, долго вглядываясь в оптический прицел, и с минуты на минуту ожидают приказа открыть огонь на поражение.
По спине пробегает волна холодного пота в сочетании с липким ужасом.
Хочу ли я погибнуть таким образом? Нет.
Готова ли я к этому? Снова нет.
Жалею ли я о совершенном? Опять мимо.
Но пути назад нет.
Я с презрением разглядываю напряженные лица многочисленных военных, которые наставляют прицел навороченных винтовок в мою сторону. Сколько этих ребят? Несколько десятков? А сколько у них патронов? Пару сотен? Им все равно не удастся перестрелять каждую музу, пришедшую по зову свистка.
Даже если у них закончатся патроны, их прочный забор не устоит под натиском мертвецов и со временем падет. Как и падет сама корпорация зла. Потому что зло, в каком бы оно не было обличии, должно проиграть.
Рассуждаю по-детски? Возможно. Но у меня нет выбора. Я обязана остановить то, что творят эти люди. То, что творит моя родная тетя.
Почему они не стреляют?
На самом деле, я уже рассчитывала, что по нам откроют огонь в тот момент, как только мы завернем на нужную улицу.
Наша мирная демонстрация приближается к белоснежному забору практически вплотную, и я продолжаю быть во главе. Но как только музы чуют запах свежей крови военных, которые по-прежнему неподвижно стоят на самом краю забора — им словно сносит крышу. Они слепо бегут вперед, задевая и толкая меня плечами, а я продолжаю стоять на месте в нескольких футах от главного входа, с презрительной усмешкой на лице.
Мой взгляд направлен точно в камеру, которая продолжает пристально наблюдать за каждым моим действием. Я представляю перед собой серые хладнокровные глаза Дианы, и делаю все, чтобы не показывать страх, который продолжает сковывать каждую клеточку тела.
Страшно ли мне? Чертовски страшно.
Я не знаю, в какой именно момент они выстрелят. Я не знаю, когда именно оборвется моя жизнь. Я ничего не знаю кроме крика, который отчаянно вырывается из грудной клетки. Он хочет вырваться наружу, но я лишь крепче сжимаю дрожащие ладони в кулак и продолжаю улыбаться.
Я продолжаю улыбаться и надеяться, что моя острая улыбка разобьет эти чертовы камеры на мелкие осколки, как и жизнь всей верхушки корпорации.
Я вспоминаю любимые прозрачно-серые глаза с завораживающей льдинкой, которую удалось растопить лишь мне одной. Вспоминаю улыбку Иззи с детской наивностью, ее преданные глазки. Вспоминаю лицо мамы, когда она впервые за несколько месяцев увидела меня, но не узнала во мне родную дочь. Вспоминаю непринужденную дружбу с Вики, смерть Лесли, Питера, Джастина…
Я вспоминаю чертовски много чего еще… пока в воздухе не раздается свист пуль.
И последнее, что я вижу — хмурое лондонское небо над головой, навсегда отпечатывающееся в моей памяти.
***
— Надо же, кто к нам пожаловал, — эхом пробегается ледяной голос Дианы с легкой усмешкой.
Звон ее высоких каблуков еще несколько секунд раздается эхом в глухих стенах полупустого помещения, в котором удерживают прибывшего гостя. Она складывает руки на груди, разглядывая парня оценивающим взглядом.
Он сидит за металлическим столом с опущенной головой, и не потому, что боится взглянуть в глаза этой стерве, а просто потому, что не желает лишний раз контактировать с ней. Руки его плотно сложены в замок и упираются об холодное покрытие стола. На запястьях по-прежнему красуются красные следы от железных браслетов, которые ему сняли всего несколько минут назад.
Сегодня этот разговор ему не избежать. Он знал на что шел, когда добровольно переступал порог корпорации.
— Какими судьбами к нам? — ехидно спрашивает Диана, в открытую наслаждаясь его провалом.
Он поднимает хладнокровный взгляд, сталкиваясь с убийственной улыбкой женщины.
— Давай не будем разыгрывать спектакль, — устало произносит он. — Ты все и так прекрасно знаешь.
— Я хочу, чтобы ты сам это произнес, — продолжает издеваться блондинка. Она выставляет руки вперед и медленно опирается ими об прохладную поверхность стола, наклоняясь все ниже. — Скажи это…
Парень раздраженно выдыхает воздух, нервно проводит рукой по волосам и вновь направляет взгляд в сторону ее надменных глаз.
— Какая же ты все-таки…
— Конкретнее, — требовательно заявляет одна, перебивая его на полуслове.
— Помоги мне отыскать ее, — сквозь зубы процеживает он, испепеляя взглядом поверхность стола.
В помещении эхом раздается ее сухой раскатистый смех, и парень крепче сжимает кулаки, с каждой секундой начиная жалеть о принятом решении. Спустя пару минут Диана приходит в себя и без надобности поправляет алую помаду указательным пальцем, едва притрагиваясь к краешку губ.
— Зачем она тебе? Неужели ты не видел ее стеклянные глаза? — спрашивает Диана, с опасной медлительностью приближаясь к парню. — А ее эмоции? — она ухмыляется, едва прикасаясь к его плечу. — Их попросту нет. Она чудовище. Зверь, без чувства жалости и пощады, и ты даже не представляешь, на что она способна… — ее голос тихий и сладкий с напряженной интригующей ноткой, а длинные пальцы с кроваво-алыми ногтями тянутся к его лицу, с опасной медлительностью приближаясь к шее. — А иногда так хочется побыть наедине с хрупкой беззащитной женщиной, способной на эмпатию…
Диана с грацией кошки медленно усаживается на металлический стол, устраиваясь напротив парня, и с интригой в каждом движении закидывает нога на ногу. Его глаза несколько секунд жадно рассматривают идеальные пропорции женщины. Он старается сдерживать физические порывы наброситься на нее, за долгим отсутствием близости.
Спустя мгновение парень резко подрывается со стула, одной рукой обхватывая ее талию, а другой властно захватывая затылок со светлыми волосами, завязанными в низкий пучок. От предвкушения Диана издает приглушенный вздох, мысленно празднуя очередную победу.
— Ты права, — шепчет он, едва касаясь губами ее волос. Женщина с особой медлительностью облизывает нижнюю губу. — Ты права, она — монстр…
Диана издает сладостный стон, с нетерпением ожидая продолжения.
— …но не лживая лицемерная сука, в отличие от тебя.
Одним грубым движением руки он хватает женщину за шею, на мгновение улавливая в ее глазах мелькающий страх. Ее сердце сжимается в тугой узел, а дыхание становится прерывистым лишь от одного осознания того, что он сможет с ней сделать в помещении, где они совершенно одни. И она еще не до конца осознает, какой расклад событий возбуждает ее больше.
Его горячее дыхание еще несколько секунд обжигает ее шею, продолжая грубо сдавливать ее. Диана с наслаждением наблюдает за его напряженными губами, находящимися в такой невыносимой и опасной близости от нее, что предвкушение до боли мгновенно сдавливает ее грудную клетку.
Парень нервно сглатывает и резко отпускает ее шею, отходя от женщины на несколько шагов назад.
— Ты что так и не сказал ей? — надменный смех Дианы заполоняет все пространство вокруг. — Она все еще не знает, с кем имеет дело?
Он поднимает прозрачно-серый взгляд, полный ненависти, продолжая глядеть на нее исподлобья.
Ее сухой смех действует ему на нервы, но женщина и не думает останавливаться на достигнутом, намереваясь окончательно вывести его на эмоции.
— Ты всегда был слабаком, Аарон Морган.