— Миш! Возьми себя в руки! Пожалуйста! Девчонки по тебе очень скучают. Погуляй с ними, ты обещал к школе их собрать.
— А какое сегодня число?
— Пятое сентября уже.
— Тьфу ты, черт! Совсем из времени выпал! Чего не напомнила?
— Девочки напоминали, ты забывал тут же.
— Щас, погоди. — Миша принялся копаться в своем бумажнике, что нашелся под стулом с его одеждой и наконец, протянул мне кредитку. Вот возьми. — Трать все, что есть. Все равно пропью.
— В школу мы уже собрались. Им курточки к осени нужны и сапожки. Пойдем сегодня вместе. Пожалуйста! Им это очень нужно!
— Хорошо. Я тоже скучаю. Я соберусь. Обещаю. Деньги на школу тебе Кирилл давал? — на меня посмотрели, как на виновную во всех грехах мира, разом, но я не опустила глаз.
— Я взяла из тех, что в сейфе у тебя были, еще тогда. Я их не тратила.
— Хорошо. Оставь теперь малому на приданное.
— Хорошо.
— Как себя чувствуешь?
— Хорошо. Приготовить тебе завтрак?
— Не надо. Что-то еще?
— Да, не ходи больше на работу пьяным. Ты вчера круто опозорился.
— Как?
Михаил аж побледнел. Свое детище он просто обожал. Без работы жизни не мыслил, и я очень надеялась, что это видео его отрезвит! Заставит взять себя в руки, но также, оно могло сбросить его в пучину отчаянья еще глубже!
Поколебавшись немного, поставила ему на своем телефоне скаченное вчера видео.
Боже! Помоги ему сделать правильные выводы! Дай ему сил! Умоляю!
После просмотра Миша побледнел, и у него руки затряслись.
— Сколько оно там провисело? — спросил чуть успокоившись.
— Три часа. Пока я не увидела.
— Сколько просмотров?
— Полторы тысячи.
— Черт! Черт! Черт!!
Было жалко смотреть как Михаил снова в отчаянье, сам себе вцепляется в волосы, но опять же — виноват в случившемся, только он сам, и никто больше.
— Девочки видели?
— Не знаю. Они не сказали, а я не спрашиваю, если спрошу, они точно искать станут. Хотя, на Ютубе, вроде пока нету, а Вконтакте, я заблокировала.
— Сколько коментов было?
— Сто восемьдесят девять.
— И все надомной, идиотом, потешались?
— Не все. Было кое, что и похуже. Для меня, по крайней мере.
Показала скрины поразивших меня коментов. А Миша лишь горько усмехнулся.
— Ну, ничего нового, ты про меня уже не узнала, ведь так? Лишний раз убедилась, что я свинья, и ты правильно сделала, что ушла от меня. Совесть не мучает.
— Мучает.
— Да ладно? Тебе жаль такое ничтожество как я? — Миша удивился вполне искренне без иронии.
— Несмотря ни на что, ты близкий для меня человек, я хочу, чтобы у тебя все было хорошо.
— Считай, что у меня все хорошо и живи не парясь. Не плачь. Я твоих слез не достоин точно. Я всю жизнь жил в свое удовольствие, заботясь о своих женщинах, но, не особо считаясь с их чувствами, и я понимаю, что заслужил, то, что сейчас происходит. Я справлюсь.
— Тебе нужно отвлечься. Отдохнуть! Поезжай к Семену. Побудь под его присмотром, подыши морским воздухом. Успокоишься, восстановишься.
— И вам с Кирюшкой, глаза мозолить не буд заодно! — усмехнулся Михаил. — Отличная идея! Нет, серьезно! Я подумаю!
— Подумай. Приводи себя в порядок и приходи к нам к десяти часам. Девочки будут рады очень.
— Приду.
Я вышла из квартиры Михаила со смешенными чувствами. Я не солгала, что он мне дорог, у него сейчас болело сердце, и мне самой за него было безумно больно, было жаль его. Он говорил, что понимает, что сам во всем виноват, но его глаза смотрели обвиняющее на меня. Я говорила с ним с теплом и лаской, а он со мной с холодом и отчужденностью.
Атмосфера меж нами, в общем, весьма тяжелая и смотреть спокойно друг другу в глаза, мы сможем еще не скоро. Но мы постараемся. Мы научимся, нам есть ради кого.
Я-то еще ладно, а вот что твориться на душе у Кирилла сейчас, мне и представить страшно. Но это наш путь, мы сами его выбрали и должны пройти его достойно и оставаясь людьми.
Девочки были чрезвычайно рады походу за покупками с отцом и собрались очень быстро и позавтракали с аппетитом, безропотно съев гречневую кашу с луком. Которую они не очень любили, а вот я без нее просто не могла, последнюю неделю. Видимо малышу что-то требовалось, а отказать ему хоть в чем-то, я не могла.
Очень опасалась, что Миша, таки похмелиться и опять обо всем забудет. Но нет. Пришел, улыбался и выглядел прилично. Видно было, что тоже очень скучал по детям.
Мы вышли на улицу, пошли через двор к его машине и у меня зазвонил телефон. Звонил Кирилл. Я отошла подальше, в сторону.
— Привет! Какие у вас планы на сегодня? Сходим все вместе в кино, на мультик?
— Сегодня не получится. Мы все идем с Мишей одевать девчонок к осени.
— Как он?
— Плохо. Опустился в конец. С этим нужно что-то делать. Предложила ему поехать отдохнуть к Семёну, надеюсь, согласится.
— Было бы не плохо.
— Ты Марина?
Я оборачиваюсь на женский голос, позади себя и на меня тут же замахиваются чем-то острым.
Я инстинктивно отклоняюсь в сторону, но мое плечо тут же пронзает острая, резкая боль. Черноволосая безумица снова замахивается на меня ножницами. Я успеваю перехватить ее руку до удара, но она невероятно сильная!
Орет как бешеная кошка! Хватает меня правой рукой за шею, не душит, а старается передавить кадык сильными пальцами. С невероятным усилием поворачивает мою же руку, которой я держу ее руку с ножницами, и тянется к моему лицу.
Ее некогда красивое лицо, сейчас искажено безумной яростью. Я узнаю ее. Это сестра Захарова. Последняя любовница Миши, которую я покалечила.
Мне удаётся чуть отвести ее руку, но она делает резкий рывок и ножницы, удерживаемые моей же рукой, впиваются мне в грудь до самой кости. Женщина давит со всей силы, стремясь причинить мне как можно больше боли. И сознание мое мутится от нее. Но я как завороженная смотрю в горящие безумием глаза. Она улыбается мне. Улыбается счастливо. Точно, как сумасшедшие из фильмов.
— Сдохни, тварь! — шепчут ее губы.
— Отойди от нее немедленно! — слышу я яростный крик Михаила. — Оставь ее!
Девушка вздрагивает, но несколько секунд еще стоит неподвижно, затем резко выдёргивают ножницы, я падаю от головокружения и нестерпимой боли.
На несколько секунд, теряю сознание, а когда прихожу в себя, вижу, что Михаил зажимает рукой шею, из-под нее обильно сочится кровь, а безумица бьет и бьет ножницами его в грудь. И я задыхаюсь от ужаса. Надо закричать, но не могу, горло очень болит и не способно на крик, но слышу крики людей, к нам уже бегут.
Два здоровых парня оттаскивают сумасшедшую от Михаила. Он падает лицом ко мне.
Он бледен и истекает кровью. Не может говорить, но губы его шепчут, прости и люблю тебя.
Когда его глаза закрываются, мое сердце разрывается от отчаянья и боли.
Видит бог — не желала я ему такого! Даже в самую страшную минуту отчаяния, не желала.
Глава 54
Кирилл
Я никогда особо не был привязан к отцу. Даже в детстве. Нет, как отец, он был не плох, конечно. Играл с нами, занимался, не жалел на нас денег. Разговаривал за жизнь, возил на море. Но я слишком часто замечал, как мама плачет по его вине, как он приходит домой после двенадцати ночи, и у нас ор на всю квартиру, а у мамы с утра красные глаза и отцу все кидается и швыряется молча, как собаке. В общем, росли мы в тяжелой атмосфере, и я отлично понимал, что по его вине. Мама то, в отличие от него всегда с нами, дома, допоздна не задерживается.
Упорно не понимал, зачем такая жизнь маме, почему она позволяет отцу настолько не считаться с собой, унижать себя?