— Маша.
Дергает на себя, как только мы оказывается в квартире.
— Прости, Марк. Я устала. В душ и спать. Очень надеюсь, что тебя здесь не будет, когда я выйду из душа. И не трогай меня, пожалуйста. Не прикасайся. Мы уже не на людях. Свою роль я отыграла, как ты и просил.
— Что? В смысле? Не будет?
— Ну, у тебя же есть квартира, в которой ты остаешься ночевать, когда слишком задерживаешься на работе. Или выпиваешь. Возле офиса. Ты мог бы переночевать там.
Быстро прохожу в нашу спальню мимо остолбеневшего Марка.
А он что думал? Один вечер, в котором я буду играть в счастливую семью, и все забылось? Как бы не так!
Хватаю халат и чистое полотенце.
Быстро захожу в ванную, запирая за собой дверь.
Откручиваю кран, забираясь под упругие струи воды.
Мне хочется смыть с себя все. Себя саму. Свою прежнюю жизнь! Все!
Но, кажется, даже сквозь ударяющие сверху струи, я чувствую тяжелое дыхание Марка.
Намыливаюсь, отчаянно тру все тело мочалкой. Так, что оно начинает гореть.
— Да черт возьми!
Дверь просто вылетает от мощного удара.
Не успеваю ни вздрогнуть, ни прикрыться, как Марк оказывается рядом. Прямо под струями воды. В одежде.
— Не смей!
Выбрасываю руки вперед, но это не помогает. Он с силой прижимает меня к себе. Зарывается пальцами в мокрые волосы. Впечатывается в меня всем телом.
— Прости меня, Маша. Прости.
Марк как безумный лихорадочно шепчет. Скользит руками по моей коже.
— Прости. Я не представлял, что так… Что настолько… Так сильно сделал тебе больно. Так сильно, что ты… Не ломай себя, пожалуйста. Я умоляю тебя. Ты же… Ты же такая особенная. Ты ведь совсем другая. Что ты с собой сделала? Не мсти мне так, Маша. Этот новый вид, Виталий… Тебе же самой будет потом больно. И противно. Не ломай себя. Прошу.
Марк тяжело дышит. Лихорадочно гладит меня. По лицу, по плечам.
— Прости меня, Маша. Прости. Я просто идиот. Только оставайся. Собой. Малыш. Моя малышка.
— Выйди пожалуйста, Марк.
Цежу ледяным голосом, собирая все свои силы.
— Нет. Маш. Подожди. Не гони меня. Прошу… Ты ведь особенная. Ты… Совершенно другая. Не делай этого с собой. Ты же себя сейчас всем этим топчешь! А потом не соберешь!
— Я?! Это ты! Это ты, Марк, черт тебя побери, Князев! Ты все растоптал! К чертовой матери! Я была тебе удобной? Да?! Ну конечно! Удобная Маша. Которая посвятила всю себя тебе! Которая только и делала, что тебя ждала и любила! А теперь все! Все, черт тебя раздери, Марк! Той Маши больше нет! И больше никогда не будет!
— Перестань.
Я дергаюсь, но Марк обхватывает мои скулы рукой.
Покрывает все лицо быстрыми поцелуями.
— Перестань, Маша. Ты не понимаешь сейчас, что творишь.
— А ты? Ты понимал, что творил вообще? А? Раз я для тебя такая особенная? Такая уникальная? Так какого черта ты… С ней…
Я задыхаюсь. Задыхаюсь, черт возьми!
— И все эти остальные? Они же липнут к тебе! Думаешь, мне было так приятно быть в этом зале? И думать. С кем из них у тебя что-то было? С половиной тех женщин? Я же видела, как они на тебя смотрели! Или больше, чем с половиной? На один раз? Или у тебя постоянные любовницы?
— Маша. Перестань.
Марк отшатывается от меня.
Продолжает удерживать и только пронзительно смотрит немигающим взглядом. В его глазах сейчас … Боль? Или мне только кажется? Может, я опять придумываю себе все. Как придумала себе своего идеального Марка. И нашу счастливую семью.
— Я все поняла, Марк.
Устало откидываюсь на кафель стены.
— Все очень ясно. Жена, семейный очаг. Дети. Для этого я тебе подхожу. Такая. Какой была. А для всего остального… Для остального, для развлечений у тебя вот такие… Другие… Такие, какой ты не хочешь меня видеть!
— Маша. Не нужно.
Лицо Марка и правда искривляется, как от боли.
— Не нужно. Так. Те… Они просто дешевки. И ты права. Для семьи и для жизни нужны совсем другие женщины. Ты. Для семьи мне нужна ты. Только ты. Я не знаю, как у тебя вымолить прощение. Черт. Просто не знаю. Просто. Прошу. Поверь мне. Я больше никогда не причиню тебе боли. Никогда ничем не обижу.
— Ты клянешься?
Судорожно сжимаю руки в кулак. Так, что ногти прорезают ладонь до крови.
— Клянешься, Марк? Что такого больше не повторится? Что ты никогда, до конца нашей жизни не заведешь больше никакой интрижки на стороне? Даже на один раз?
— Клянусь.
Марк не мигает. Смотрит мне в глаза тяжелым, больным взглядом.
— Клянусь, Маша. Ты и наша семья мне слишком дороги. Это самое важное для меня. Я ничего. Никогда больше не допущу такого, из-за чего мог бы тебя потерять. Я был идиотом. Просто… Просто не думал. Но теперь… Теперь все будет иначе. Даю слово.