Телефон как-то сам собой оказался под рукой. Я бездумно смотрела в экран и набирала знакомый номер.
Вита ответила только после второго звонка. Голос у подруги был глухой, словно она проплакала несколько часов подряд. Хотя почему «словно»…
Мы разговаривали почти полтора часа, и за это время никто из нас не упомянул произошедшее. Мы просто говорили, чтобы отвлечь друг друга. Ваня несколько раз заглядывал в комнату, улыбался и уходил обратно на кухню, а я все продолжала слушать бессмысленную болтовню подруги и так же бессмысленно болтала в ответ.
За окном уже стемнело. Когда я наконец прощалась с Витой, то тихо пообещала ей, что все будет хорошо. Девушка в ответ так же тихо попросила меня держаться и отключилась. Сумерки накрыли комнату, и очертания предметов потеряли четкость. Я лежала на диване и глупо пялилась в окно. С кухни доносились аппетитные запахи мяса, в ответ на которые мой живот урчал, а рот наполнялся голодной слюной, но я не могла заставить себя встать и пойти поесть. Чертово чувство вины не давало этого сделать, и будто бы заставляло наказывать саму себя хотя бы таким способом.
Ваня появился на пороге еще спустя полчаса. Я даже умудрилась задремать, потерявшись в вязких размышлениях.
– Я же говорил: не спи. – покачал головой он.
Подошел к дивану, осторожно поднял меня за плечи, сел, и уложил мою голову к себе на колени. Я перевернулась, устраиваясь поудобнее, а Никитин одной рукой зарылся мне в волосы и ласково погладил их.
– Как ты?
Вторую его руку я сжала в ладонях у себя на животе. Так было спокойнее. И теплее.
– Отхожу потихоньку, – отозвалась неуверенно.
– Врешь, – тут же раскусил меня Ваня.
Ну и ладно. Раскусил и раскусил. Правда ведь вру.
– Вань, – тихо позвала парня, пытаясь рассмотреть его лицо получше. Ничего не удавалось, оно тоже тонуло в сгущающемся мраке.
– М? – отозвался он.
Его рука продолжала гладить мою макушку, и от этого простого жеста сердце наполнялось успокаивающей нежностью.
– Что будет с Денисом?
Никитин замер, а потом сильнее сжал руку, зажатую в двух моих:
– Я не знаю, Варь, – честно отозвался он. – Возможно, отделается штрафом, ведь ничего по-настоящему страшного он не совершил. Вряд ли ему дадут срок. Но ему реабилитация нужна, ты же понимаешь? Серьезная. С тем, что произошло… – парень немного помолчал, подбирая слова, – очень сложно справится самому.
Я кивнула, снова не сдержав всхлип, а Ваня наклонился и ласково поцеловал меня в лоб.
– Ты винишь себя, да? – он отстранился, но не разогнулся, и я могла различить едва заметный блеск его глаз.
– Да, – прошептала с отчаянием. – Ничего не могу с собой поделать, ведь если бы…
– Тс-с-с, – протянул он, – тихо, Варя, не надо. Худшее, что ты сможешь сделать для самой себя, это представлять, что ты могла бы все изменить. Прошлого не вернуть, как бы нам не хотелось. Ты только мучаешь себя.
Его губы коснулись моей щеки, потом переносицы, брови и я снова не сдержала всхлипа.
– И что мне тогда делать? – сначала показалось, будто спросила так тихо, что Ваня даже не услышал.
Но он услышал. Снова погладил по голове и тихо ответил:
– Не уничтожай сама себя. Тем более за то, в чем не виновата.
– Как? – отчаяние захлестывало: – Я ведь понимаю это умом, но все равно не могу перестать ненавидеть себя.
Ваня кивнул. Большим пальцем прочертил линию у меня на скуле и задумчиво проговорил:
– Просто попробуй представить, что в такую ситуацию попал твой близкий человек. – его тихий уверенный тон уже привычно вел за собой: – Что бы ты ему сказала? Разве винила бы его в чем-то? Разве позволила бы мучиться чувством вины, зная, что оно напрасное? Попробуй взглянуть на себя со стороны. Попробуй отнестись к себе, как друг.
Он снова поцеловал меня в скулу, потом в нос и, наконец, коснулся губ, а я опять потянулась за ним. Отпустила его ладонь и обвила освободившимися руками за шею. Целоваться в такой позе было неудобно, и Никитин подтянул меня выше, усаживая на свои колени. Почувствовав, как к горлу снова подбирается истерика, я оторвалась от его губ и уткнулась в шею, пытаясь сдерживать всхлипы. Ваня крепко обнял меня.
– Если хочется – плачь, – тихо прошептал он, касаясь губами уха. – Будет полезно. Но не забывай, о чем я тебе сказал.
Одна его рука ласково гладила меня по спине, а пальцы второй путались в волосах.
– Спасибо, – отозвалась я, чувствуя, что сердце готово разорваться от чувства нежности и искренней благодарности: – Спасибо тебе.