Консьержку отправили в камеру, а гауптштурмфюрер скрепя сердце позвонил Бёмельбургу и пригласил его к себе.
— Что слышно о Сент-Альбере?
— Полагаю, он ночует в конторе. Ему непрерывно звонят, и секретарь отвечает, что он занят и не может подойти. Что-то держит его там, мешая отлучаться.
Панвиц, улыбаясь, достал из сейфа бутылку кюммеля и налил бокалы.
— Ваше здоровье, штандартенфюрер.
Бёмельбург умел пить, не пьянея, зато Панвиц после двух стаканов едва стоял на ногах. Выпроводив штандартенфюрера, он позвонил Герингу и заплетающимся языком продиктовал телефонограмму брюссельскому гестапо с указанием первым же самолетом отправить в Париж Венделя.
…Венделя привезли днем. Часом раньше Геринг из кабинета Панвица позвонил в «Симэкс» и от имени Германа назначил Пиберу свидание в пассаже Лидо. Говорил он по-французски, имитируя тяжеловесный фламандский акцент, характерный для тех, кто хотя бы год прожил в Брюсселе. Закончив разговор и положив трубку на рычаг, капитан пожал плечами.
— Он не придет…
— Отказался?
— Напротив, сказал, что будет точен, но, по-моему, он должен задать стрекача. Не обижайтесь, гауптштурмфюрер, однако я не улавливаю идеи. Представьте себя на месте Пибера: вам звонит проваленный агент и назначает рандеву. Как бы вы поступили?
— Я бы пришел, — сказал Панвиц. — И, поверьте мне, Пибер не пренебрежет возможностью поговорить с Веиделем.
— Почему?
— Да хотя бы потому, что арестованные, случается, бегут из тюрем, и у Пибера нет оснований считать, что Вендель нами перевербован… Он придет, Геринг, обязательно придет, и мы возьмем его тепленького, неготового к сопротивлению, и все, что ему останется, — это удовлетворить нашу любознательность.
…В кафе «Империаль», расположенное в глубине пассажа, Панвиц заходить не рискнул, предпочтя расположиться со своими людьми в меховом магазинчике — поодаль и наискосок. Сквозь зеркальную витрину, бедно украшенную дешевым товаром, он мог беспрепятственно видеть зал и угловой столик, за которым сидел Вендель. Гримеры гестапо поработали на славу: синяки на лице радиста исчезли под слоем пудры и белил.
Двое агентов с видом гуляк слонялись у входа, заигрывали с проститутками. Геринг, торгуясь, покупал у разносчицы букет поздних астр.
Пибер вошел в кафе в назначенное время. Панвиц поднял руку, и агенты, уловив сигнал, торопливо шагнули следом. Они догнали Пибера возле столика, не дав ему сесть, и схватили под мышки. Секунду спустя он уже лежал на полу с вывернутыми за спину локтями. Даже через мутноватое стекло Панвиц разглядел гримасу ужаса на лице Венделя.
Парни из СД, доставившие Пибера на улицу Курсель, были неплохими мастерами; Панвиц дал им «карт бланш» в выборе средств, и они использовали все — от резиновых дубинок до иголок под ногти, но Пибер только мычал от боли, теряя сознание, и не ответил ни на один вопрос.
Геринг предложил подождать до утра и тем самым переполнил чашу. Панвиц взорвался.
— К черту! Езжайте на рю Марбеф и берите их сейчас!
— Но…
— Никаких «но»! Берите всех, кто окажется в конторе. Есть там Сент-Альбер — хорошо, нет — найдем позже. Но только не мешкайте!
Геринг медленно застегнул перчатки.
— Под вашу ответственность, гауптштурмфюрер.
…К ночи на улицу Курсель свезли арестованных. Заодно Геринг прихватил бумаги — все, какие нашлись в конторе. Два или три мешка бумаг, среди которых были, разумеется, важные, но они не могли заменить Панвицу отсутствующего Сент-Альбера.
Геринг с непроницаемым лицом положил на стол опись.
— Рация, карта, часы с секретом… Целый вагон добра, гауптштурмфюрер.
— Что Дюбуа?
— Он внизу и тоже молчит.
— Передайте его в гестапо. Пусть заставят говорить.
6
17.03.1943. От Вертера, 12 марта. Целью немецкого наступления севернее Харькова является повторное взятие Белгорода… Перевод большинства дивизий 3-й танковой армии на юг предполагает, что армейская группа Клугге не будет, по крайней мере в ближайшие 15–20 дней, втянута в тяжелые танковые бои и что для левого крыла этой группы, отходящей к верховьям Двины и в район Смоленска, пока не возникнет критического положения… Решение очень рискованное из-за пробивающихся в район Вязьмы и стоящих у Великих Лук советских армий и особенно из-за имеющейся опасности… прорыва в районе Брянска и Конотопа, в результате чего был бы рассечен весь Восточный фронт. «Норд».